Осколки времени

Его дом был ближе. Они целовались, как сумасшедшие, не замечая ничего вокруг. Когда поднимались по лестнице, гобелены и пейзажи в массивных рамах слились в одно сплошное полотно, он втолкнул ее в спальню и повалил на кровать. Энергия бурлила и требовала выхода — чистая сила источника действовала как афродизиак. Он стянул с Ульяны одежду, перевернул на живот и резко подтянул к себе. После поездки к источнику сил было предостаточно. Подчиняясь ему, пространство исказилось, линии изогнулись. Ульяна охнула, когда кисти и щиколотки обхватили тугие жгуты, которые мгновение назад были простыней. Полностью в его власти — это изменение ей не обойти, пока еще не умеет, она дернулась и всхлипнула, стоило Сэму погладить внутреннюю поверхность бедер.

Беззащитная и одновременно чувственная поза.

— Теперь ты в плену, — прошептал он, касаясь губами ее шеи — сразу под волосами.

Ульяна глубоко вздохнула.

Сэм провел ладонями по подрагивающей спине, смял ягодицы. На редкость чувствительные колени и лодыжки — даже легкие поглаживания вгоняли Ульяну в краску. Он ласкал ее бедра, икры и узкие ступни то нежно, едва касаясь кожи, то сжимал сильнее, она то замирала, то тихо всхлипывала. Сэм ослабил путы, заставил ее приподняться, погладил живот и скользнул пальцами ниже.

Ульяна стонала, подавалась назад, выгибалась, бесстыдно подставляясь под ласку, и он не выдержал. Потянул ее за волосы, резко вошел. Горячая, влажная, тугая: она вскрикнула, сжимаясь на нем. Сэм вдохнул запах ее кожи и секса, замер, пытаясь удержаться на грани, но тщетно. Покорная беспомощность горячила еще сильнее. Он вбивался в нее яростно, отчаянно, а Ульяна извивалась в древнейшем чувственном танце и кричала от наслаждения. Сдержанность разлетелась осколками, когда она забилась под ним, опираясь на дрожащие локти, из его груди вырвалось рычание. Простыни затрещали под судорожно сжатыми пальцами, наслаждение обрушилось с безумной силой. Перед глазами словно полыхнули все энергии мира, вместе взятые. Сэм рухнул на кровать: по телу разливалась нега, клонило в сон.

Прошло какое-то время, прежде чем Ульяна пошевелилась, а он вспомнил, что забыл ее освободить. Мысленно выругавшись, Сэм разомкнул контуры. Она тут же свернулась клубочком и уткнулась лицом ему в плечо. Удерживать Ульяну в объятиях — особое удовольствие, хотя сейчас он мог смотреть только на покрасневшие стертые запястья.

Надо же быть таким идиотом! Позволить измененному прорваться через все барьеры человека, несмотря на принципы и выдержку, взращиваемые веками.

— Надо запомнить — не подпускать тебя к Источникам… по крайней мере, часто, — интонации ее голоса говорили совсем другое.

— Прости, — Сэм взял ее руки в свои и поцеловал.

— Никогда не извиняйся за доставленное удовольствие, — она запрокинула голову и улыбнулась. Глядя в сияющие счастьем глаза, он вдруг отчетливо осознал, какая пропасть их разделяет. Расстояние — не преграда, но реку времени преодолеть невозможно. Несмотря на бурный поток, слишком мутная в ней водица. Ничто не отменит пролитой крови, грязи и зла. Даже самый яркий маяк не способен спасти корабль, налетевший на рифы.

***

Ульяна обожала рассматривать его коллекцию картин. Подолгу стояла у стен, заново изучая яркие пейзажи Мальты: скалистый берег лазурного моря, каменные дома, тенистые узенькие улочки, величественные фасады соборов и дворцов. Пестрые бразильские карнавалы и холодную сдержанность Англии, раскинувшиеся над обрывами просторы Шотландии или фривольную суету Парижа. Сэм покупал картины у художников, выставочными залами которых во все времена были рынки и туристические улицы. У них не было громких имен, но они вкладывали душу в свои работы.

— Раньше я никого не подпускал к своей кухне, — чтобы привлечь ее внимание, пришлось напомнить о том, что они собирались вместе готовить ужин.

— Вот как? — Ульяна улыбнулась, сверкнула глазами. — Значит, я достойна такой чести?

— Более чем, — торжественно признался Сэм, вручая ей фартук.

Достал из холодильника овощи, сыр и тесто для пиццы, а Ульяна открыла шкафчик и вытащила большую разделочную доску.

— Я польщена, — глаза у нее сияли, — приступим?

Он принялся раскатывать тесто, а Ульяна резала томаты и моцареллу. Отправила кусочек сыра в рот, и лукаво взглянула на него.

— Говоришь, больше никого не подпускал к своей кухне? Почему?

— Когда я готовлю, в голову приходит множество идей. Многие неразрешимые задачи обрели свое решение здесь. Но с тобой думать о делах все равно не получается.

— Польщена вдвойне, — Ульяна ослепительно улыбнулась и вдруг стала серьезной. — Или это плохо? Расскажешь, что происходит?

Сэм выложил тесто в форму и подвинул к ней.

— Около года назад Город — со всеми знаниями, которые древние желали передать нам, пытались уничтожить. Женщина, которая это устроила, вербовала пробужденных, чтобы разрушить все, что у нас сейчас есть. Речь не только о библиотеке, но и о системе в целом.