Осколки зеркала

«21.XII.1945. Был у Тарковских. Арсений читал свою прозу[104], потом стихи. Прекрасно все. Но напечатают ли? Евгения Федоровна Книпович в рецензии отнесла Асю[105] к черному пантеону: Ф. Сологуб, Мандельштам, Гумилев, Ходасевич.

29. XII.1945. Вечером зашел к Асе. Застал Тоню в ожидании и в трепете, так как он в „Советском писателе“, где решается вопрос о его книге стихов. Он появился возбужденный, на костыле, с палкой. Объявил, что книга прошла».

Стоит осмыслить эти записи. Рукопись книги попала в издательство и была передана на рецензию критику Е. Книпович. Она отнесла поэзию Тарковского к пантеону русской поэзии, что само по себе делает честь рецензируемому автору. Но в то время такая рецензия закрывала путь изданию, а поэта делала врагом советской власти. «Автор талантлив, но в этом-то и беда — чем талантливее стихи, тем они вреднее», — примерно такое резюме делает Книпович.

И, несмотря на эту рецензию, рукопись была принята к изданию. Разве это не чудо? И разве это не говорит о смелости дирекции, главной редакции издательства и ответственного редактора книги П. Г. Антокольского? Помянем добрым словом всех, кто одобрил первый сборник Тарковского, и пусть земля им будет пухом!

Шло лето 1946 года. Книга «Стихотворения разных лет» набиралась в ленинградской типографии № 3. Предполагалось, что она выйдет тиражом 10 000 экземпляров, по тем временам тираж довольно скромный. В книгу было включено 54 стихотворения, около 1116 поэтических строк. Сборник делился на три раздела, помеченных римскими цифрами. В первый раздел вошли военные стихи, во второй и третий разделы — довоенные и послевоенные. Из газеты «Боевая тревога» автор взял три стихотворения: «Он построен был с таким трудом», «Зима 1941 года», «За край отцов, за полководца» («Сержант Посаженников»).

Прошла верстка, потом вышли «чистые листы», появился наконец сигнальный экземпляр книги. И тут ударил гром. 14 августа 1946 года вышло постановление ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“»:

«Руководящие работники журналов забыли то положение ленинизма, что наши журналы, являются ли они научными или художественными, не могут быть аполитичными. Они забыли, что наши журналы являются могучим средством советского государства в деле воспитания советских людей, и в особенности молодежи и поэтому должны руководствоваться тем, что составляет жизненную основу советского строя, — его политикой».

Это постановление напомнило советским людям, в какой стране и при каком режиме они живут, «нацелило работников советской печати на повышение требовательности к литературе, дало отпор проповеди аполитичности, искусства для искусства».

Постановление «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» и последовавшие за ним три постановления о театре, кино и музыке похоронили надежды на потепление, на ослабление идеологического и политического пресса. С новой интенсивностью заработала репрессивная машина…

Печать сборника Тарковского была остановлена, и по распоряжению тогдашнего директора издательства писателя Сергея Петровича Бородина книга была заматрицирована. Бородин уехал в Среднюю Азию (работать над трилогией «Звезды над Самаркандом»), а при новом директоре матрицы были уничтожены.

В архиве папы осталась сброшюрованная книжка, переплетенная Л. В. Горнунгом в ситцевый переплет — пестрые цветочки на синем фоне. На форзаце папа написал карандашом:

«Последняя сверка с машины. Книга напечатана не была — по требованию редакции после постановления об Ахматовой и Зощенко».

Неизданная книга Арсения Тарковского

Лев Горнунг 21 сентября 1946 года записал в своем дневнике: «Был у Аси… Книга стихов отложена, чему он рад». А 5 октября он записывает: «Арсений с Татьяной Озерской улетел в Туркмению». Редакция решила отложить выход книги до лучших времен, но эти времена наступили не скоро. Лишь через семнадцать лет вышла первая книга поэта. Она носила символическое название «Перед снегом» — автору в год ее выхода исполнилось пятьдесят пять лет. Из невышедшего сборника в нее вошло пятнадцать стихотворений.