Осколок белого бумеранга

Первый мой обед в кругу новой семьи определил тон и настроение всех последующих обедов и ужинов. Всё дело в том, что я был настолько вдохновлён встречей с Женькой, что во мне пробудилось сразу же несколько личин. Длинный диктовал, что и как нужно делать. В основном это были установки типа «не парься» и «будь собой», а голос, который снова действовал без разрешения, какого-то чёрта начал выдавать похабные анекдоты. Итак я жрал, не соблюдая правил этикета, да ещё и рассказывал матерные байки набитым ртом.

Это произвело взрывной эффект, наверное потому, что внесло оживление за этим столом. В финале самого первого анекдота про шкодливого официанта Михалыч громко захохотал, откинувшись на спинку стула, Женя тоже заливалась, прикрывая рот салфеткой. Одна Мариана, находившаяся в шоке от происходящего, сначала глупо улыбалась, а потом, пару раз хмыкнув, закатилась вместе со всеми.

Я являл собой целый набор факторов возбуждающих здоровую психику: непонятно откуда появившийся субъект, грызёт кусок мяса надетый на вилку, как на шампур, да ещё и травит матерные анекдоты. Просто театр абсурда. Но это было то, чего все ждали. Я принёс оживление, улыбки, смех в это некогда заскучавшее семейство. За один час, я ураганом врубился в эту семью, стал почти своим, а главное преодолел свои внутренние барьеры, перед нахождением в чужом обществе. Спасибо тебе, Длинный.

Теперь я стал гвоздём семейных посиделок. От меня ждали очередного прикола, который я легко выдавал, сам от себя не ожидая. Я обнаружил в себе ключик от кладовки, с несметным количеством историй подходящим к любой жизненной ситуации от смешных до невероятно уморных. Наши застолья стали затяжными, и никто не хотел их прерывать. Михалыч правда признался, что теперь выпивает в два раза больше за обедом, но потом поправился сказав, что чувствует себя при этом гораздо лучше. Ещё я заметил, что Михалыч и Женька почти перестали пользоваться столовыми ножами.

Каждый вечер Женя приходила ко мне. Мы пили кофе, болтали и не могли наболтаться. Расходились как правило под утро. Мы изучали, исследовали друг друга, как обитатели разных планет. Так было в прошлой жизни в разговорах с Длинным, только теперь его роль играл я. Да, я присвоил себе его обаяние, умение внушать, умение взглядом сверлить в мозгу маленькие дырочки, а потом пускать по ним ток. Женька это кстати тоже умела. Мы могли воспламенить друг друга. Я не знаю, как относился Михалыч к нашим посиделкам. Видел ли он в этом что-то опасное? Скорее всего нет. На этот счёт , он не воспринимал меня в серьёз. Пока я не знал, воспринимает ли всерьёз мои чувства к ней Женька. Она ведь знала о них, этого нельзя скрыть. Но мне было неважно это, ведь главное, что я научился сам воспринимать себя всерьёз. Теперь мне уже ничто не казалось невозможным.

3

Та уверенная раскованность с которой я держал себя в этом доме и которая удивляла меня самого, была по достоинству оценена хозяином. Я чувствовал, что Михалыч просто влюбился в меня за месяц моего пребывания здесь. При одном моём появлении на его лице появлялась, улыбка, копия Женькиной, он трепал меня за плечо и спрашивал что-то вроде как дела, или как спалось. Как правило этими фразами наше общение не ограничивалось . Он уделял мне столько времени, сколько мог себе позволить бизнесмен, самостоятельно ведущий свои дела, иногда даже воровал ночные часы, которые предназначались только Женьке.

В один из жарких июльских дней после завтрака он позвал меня к себе в кабинет.

Я ловко перепрыгнул из коляски в пухлое обтянутое кожей кресло, в котором, как в болоте стал вязнуть мой зад. Михалыч уселся на огромный трон с длинной спинкой, которая автоматически отгибалась назад при малейшем на неё давлении. В первый раз между нами оказался не обеденный стол, а зеркальная поверхность дубовой столешницы, в которой я рассматривал своё довольное отражение.

– Как тебе у нас живётся, Саша? – Михалыч положил сомкнутые в замок пальцы на лакированную поверхность.

– Отлично, Иван Михалыч, – улыбнулся я, не понимая сути предстоящего разговора. Может быть, он всё-таки решил поделиться опасениями на счёт меня и Женьки. Уж не слишком ли мы много проводим времени вместе?

– Ну, вот и хорошо! Думаю, ты не пожалел, что переехал.

– Нисколечки. Нет ещё одного такого места, где можно было бы нести всякую чушь, не рискуя получить за это в зубы.