Осколок белого бумеранга

– Оба! – ответил Длинный и ткнул пальцем в меня. – Он в первый раз.

– Ну и н – ничё страшного, я сам с С – сашкой пойду. – улыбнулся Женя и потрепал меня за плечо.

Непроходящая улыбка, словно растянутая проволока застыла на моём лице. До прибытия на аэродром я догадывался, что мне будет страшно, но я не мог подозревать, что страх овладеет мной так рано, ещё до посадки в самолёт.

Пропеллер Антошки ( так ласково назвал маленький самолёт Женя) издавал монотонный булькающий звук, и немного подрагивал, словно его бил озноб. Наверное Антошке передавалась моя внутренняя дрожь, которая по мере приближения к самолёту становилась сильнее. Мы вчетвером загрузились в небольшой салон, похожий изнутри на продолговатую бочку с отверстиями по бокам. «Ни окон ни дверей, полна горница людей» – зачем то всплыла в моей голове старая детская загадка. Окон здесь было целых шесть и они равномерно располагались по обоим бортам и было две овальных двери, одна в кабину пилотов и вторая для нас, искателей приключений.

Всё равно салатовый цвет в который был окрашен салон делал его похожим на перезрелый огурец. Сидения, больше похожие на лавки тоже располагались по бортам. Так мы и уселись друг напротив друга. Я с Женькой на одной лавке, а Длинный и ещё один инструктор Руслан напротив. На взлёте самолёт затрясло и заболтало из стороны в сторону, так что мои руки просто срослись с поручнями, в которые я вцепился мёртвой хваткой.

«Как бы меня отдирать от них не пришлось» – подумал я, когда схлынула паника, вызванная взлётом. Антошку продолжало трясти и мотать из стороны в сторону, словно мы ехали по ухабистой дороге. Длинный и татарин Руслан пялились на меня в упор, как на девочку, в первый раз пришедшую на танцы. Глаза обоих щурились и выдавали улыбки, скрытые под обрезом шлемов. Они наверняка видели страх застывший в моих глазах.

«Вот только не надо мне рассказывать, что тебе в первый раз было нисколечки не страшно» – посылал я мысленный упрёк Длинному, который синхронно со мной подпрыгивал на лавке, держась за поручни.

Летели мы, по моим ощущениям, целую вечность. Устав от монотонного гула и вибрации, издаваемой Антошкой, я думал о том, чтобы всё быстрее уже началось и закончилось.

Вдруг наверху вспыхнув замигала красная лампочка, бросая на наши лица тревожные отблески.

– П – приехали – сказал Женька. – Ну чё, готов? – он похлопал меня по плечу.

Я молча кивнул, наблюдая за Русланом, который подойдя к двери, одну за другой снимал щеколды. Дверь открылась, раздался хлопок, и нас как ледяной водой обдало напором холодного воздуха. Ну вот и началось. Я чувствовал, как намокли мои ладони, вцепившиеся в поручни. Длинный не отводил от меня смеющегося взгляда.

– Ну чё, п – пошли! – услышал я крик Женьки заглушаемый шумом винтов и ветра.

– Пошли! – Крикнул я в ответ, и, преодолев оцепенение, отпустил руки от поручней. Женька один за другим подёргал опоясывающие меня широкие ремни, потом подхватил под мышки и ловко развернулся, так что я оказался лицом у распахнутой двери. Я увидел ровные расчерченные как на карте контуры зелёных лесов, бурых полей, перечёркнутых ровными хордами дорог. Прямо под нами находился тёмно синий квадрат. «Странно, а почему озеро квадратное?» – подумалось мне. Я чувствовал, как Женька производит какие-то манипуляции, пристёгивая меня к себе.

– Очки надень!

Я опустил со лба огромные пластиковые очки и прекрасный вид немного помутнел.

– Готов?

Теперь я держался за поручни по обеим сторонам двери, словно застрявший на подножке троллейбуса пассажир мешающий пройти задним. Нужно только разжать ладони и всё тут же изменится. Мир уже точно не будет таким как прежде после этого шага в бездну. Из оцепенения меня вывели слова Длинного прозвучавшие в голове.

« Разве есть что-то в этом мире, чего тебе стоит бояться?»

Ну да! Я отпустил поручни. Синий квадрат помчался мне на встречу.

А – а – а! – я захлебнулся криком, который поток воздуха забил мне в глотку. Все мои внутренности сжались в комок и подобрались к самому горлу. Резкий рывок, и огромная пёстрая полусфера закачалась под нами из стороны в сторону. Женька что-то кричал над моим ухом, тыкал мне под нос кулак с оттопыренным большим пальцем, а я зачарованно смотрел вокруг себя и вниз. что-то такое могло случиться со мной в моих снах, где я часто вот так парил над землёй, но реальность превосходила все ночные грёзы. Никогда ещё я не видел всё так далеко, глубоко и в таком объёме. Мой взгляд не встречал границ в виде иллюминаторов или окон, он был свободен вместе со мной. Он летел от одного края сферы, к другому, он утопал в огромном голубом озере, где кусками ваты летали облака, устремлялся за пикирующим птичьим клином и возвращался к ровным границам полей.

Всё становится ясным и понятным, когда смотришь на это с высоты пятисот метров. Лес уже не представляется таким страшным и дремучим и видно, откуда и куда идут сплетённые в паутину дороги. В огромной панораме вдруг появился маленький белый купол. Я всматривался в крошечную точку под куполом пытаясь разглядеть моего лучшего друга.