Осколок белого бумеранга

В результате горячего спора, продолжавшегося до глубокой ночи, ещё двести тысяч было выделено на гашение ссуд за жильё трём семьям, остальное решили оставить как резерв.

7

Так наш плотный график внезапно освободился. В нём появилось множество окон для посещения футбола, бань, концертов и прочих мероприятий. Тотальное напряжение последнего месяца сменилось полным расслаблением, и я даже не знал, что из этого лучше. Мы чаще стали налегать на выпивку и травку, наш график совсем сбился, превратившись больше в ночной. Засыпали мы, как правило под утро, а просыпались далеко за полдень, благо, что окон в нашем бункере не было и дневной свет никак не влиял на наш глубокий сон. Я заметил, что начинаю терять форму, ту остроту восприятия жизни, которую приобрёл после знакомства с Длинным и которая до сих пор только набирала обороты.

– всё-таки плохо без работы! – Я пялился в потолок, обшитый шпоном и пускал дым вертикальной струёй вверх. В очередной раз мы засиделись за пивом до утра, и проснувшись, не могли понять который сейчас час и стоит ли вообще вставать.

– А мне нормально, я по этому поводу не страдаю. – столбик дыма выпущенный изо рта Длинного, оказался плотнее и выше моего.

– Я какой-то разбитый в последнее время. Вся эта расслабуха на меня плохо действует. – простонал я вытягивая руки вверх. – Работа, она как-то дисциплинирует, да и вообще, я лично кайф получаю…

– Я тоже получаю, только от новой работы. Я уже себя достаточно знаю, Саня. Когда достигну в чём-то хороших результатов, теряю к этому всяческий интерес.

– Ну, тут ведь не только о своём интересе надо думать, а ещё и о деле. Мы взяли на себя ответственность помогать пацанам. Они нами довольны и теперь будут ждать дальнейших действий.

– В том то всё и дело, что они будут ждать, и чем больше мы будем приносить в фонд, тем меньше они будут довольны.

– Но почему? – удивился я ответу Длинного.

– Да потому, что природа человека такая. Ты думаешь, что им помогаешь? Да мы это для себя делаем. Выигрывают в этой истории только три человека: ты, я и наш друг Тоха. – Имя Антона Длинный словно выплюнул, оттопырив нижнюю губу.

– Длинный, я чё то тебя не понимаю. Мы же вместе были на совещаниях, всё поделено по чесноку.

– А я не говорю, что кто-то кого-то обманывает. Я говорю о тех, кто в этой ситуации находится в выигрышной позиции. Ты помнишь, о чём мы с тобой разговаривали в тот первый день в баре? Тогда я убеждал тебя, что выигрывает всегда тот, кто даёт, что прося кого-то об услуге, ты делаешь ему одолжение. Помнишь, как тебя это возмущало тогда?

– Ну да, было дело. – Ответил я, не до конца понимая, куда ведёт Длинный.

– Ты изменил своё мнение после того разговора?

– Конечно, и я тебе об этом говорил.

– Так что же тебе не понятно в этой ситуации? Здесь мы являемся дающими. Мы оказываем помощь этим парням, соответственно находимся перед ними в выигрышной ситуации. В этом случае мы приобретаем больше, чем они, понимаешь?

– Понимаю, но что из этого следует?

– А из этого следует, что мы с тобою никакие не благодетели, Саня. Мы совершили взаимовыгодную сделку. Парни получили средства, мы получили удовольствие и лишний довесок в копилку самоуважения. Только их эта сделка ослабила, а нас сделала сильнее. Вот и всё сальдо баланса.

Я в очередной раз понял, что мне не совладать с логикой Длинного. Она, извиваясь, как змея, всегда приползала в пункт назначения, намеченный заранее.

Убедившись, что я снова на лопатках, Длинный лихо, словно на лошадь вскочил на свою коляску, сунул в рот зубную щётку и покатил вниз к умывальнику.

– А вывод из вшего этого такой. – Его голос, искажённый воткнутой в рот щёткой громыхал уже снизу. – Дыши шпокойно, Шашка, мы никому ничего не должны.

В этот же день за завтраком, который, как правило, проходил у нас в обеденное время, Длинный придумал, как развеять мою хандру.

– Завтра с утречка в Ялуторовск на аэродром поедем. Там Женька наш инструктором работает. Ну тот, который белобрысый, заикается и в бильярд лучше всех играет.

Я в недоумении поднял голову с набитым ртом, в котором кусок батона болтался в питьевом йогурте.

– Жа –щем, – только и смог произнести я, чтобы удержать пищу во рту.

– В десантуру будем тебя посвящать. Сделаешь свой первый прыжок. Лучше поздно, чем никогда.

Я сделал огромное усилие, проглотив огромный комок пищи словно удав кролика.

– А как? – я посмотрел себе ниже живота.

– Очень просто, с инструктором. Женька сам тебя подстрахует. – Длинный старательно, слой за слоем намазывал масло на батон.

– Ну ты как? Или ссышь?

– Вот ещё, – я заносчиво хмыкнул. – Давно мечтал, только думал, что в таком состоянии уже не прыгнуть. Но если это возможно, я только за.

Женька, которому мы полдня дозванивались на базу, был очень рад и сказал, что всё устроит, только приезжать нужно пораньше, пока нет ветра.

В Ялуторовск мы прикатили ещё затемно на такси. Заспанный Женька встретил нас и проводил в свою небольшую каморку.

– Где – нибудь через час отчалим, пока парни борт подготовят. Оба прыгать будете? – Женька наливал в стеклянные стаканы кипяток из чайника.