Осколок его души

— Почему я должен злиться, если ты стала частью моего ожерелья? Какая разница, — вновь тяжело вздохнул он, будто с усилием моргая и продолжая фокусироваться на мне, — какого ты пола?

Конечно, и впрямь разницы нет. Его последние слова больно укололи меня, но я привыкла игнорировать то, что ранит мою женскую суть.

— Я не хотела обманывать… — вдруг сказала я, хотя зареклась не оправдываться. Он и так должен был это знать.

— Я знаю, я слышал, — широко зевнул он. — У меня не вышло, — его фразы становились всё более короткими и рубленными, казалось, что сам процесс речи ему в тягость. — Надо поспешить, — он попытался встать, и прежде, чем я его успела остановить, этот неугомонный наследник, точно последний забулдыга, сделал несколько шагов по направлению к кандалам, но так и не достигнув цели, ничком рухнул на пол. Даже я болезненно сморщилась, только представив, что там теперь у него вместо лица… Каменный пол, как-никак, никто не отменял.

— Лучше бы подушечек наложил, — прошептала я, бросив пренебрежительный взгляд на цепи, что он с такой любовью приделал в центре комнаты.

Как это ни странно, после того, как он коснулся моего сознания, я не чувствовала никаких изменений внутри себя. Можно сказать, я словно хорошенько выспалась под его чутким руководством. Никакой слабости или ещё чего-нибудь близко похожего.

Легко поднявшись с одеял, я подошла к Китарэ, осторожно перевернула его на спину, достала из кармана брюк носовой платок и скрутив из его уголка жгутик, сунула в его разбитый нос.

— Хотя бы не сломал, — покачала я головой, взяла его за ноги и потащила к одеялам.

Всё же хорошо, что здесь были одеяла. Закатить его на них было гораздо легче, чем затаскивать на кушетку.

Я осторожно, насколько это вообще было возможно, уложила его. Разумеется, я не собиралась его приковывать никакими цепями. Тем более, Аши знал всё, что видел Китарэ, и думаю, многое из того, что он увидел внутри моего сознания, ему было понятнее и ближе. Я хотела поговорить с ним об этом… Ну, и ещё о том, что именно видел Китарэ. Насколько сильно мне можно начинать краснеть в его присутствии?

Пока Аши не очнулся, я решила осмотреть «убежище» Китарэ. Интересно, зачем ему вообще понадобилось использовать бывший склеп? Неужели, кто-то на территории храма посмел бы потревожить наследника в его покоях без его согласия? Хотя, кто их поймет этих сильных мира сего? Я никогда не страдала от повышенного внимания. Скорее уж, от его отсутствия. Хотя, сейчас это лишь частица моего прошлого, но когда-то, особенно после пожара, когда я не помнила того, кто я, это сильно ранило. Я не понимала, что со мной не так, раз все так сторонятся меня, пока не пришла к выводу, что главная причина это уродство. До сих пор я очень боюсь, что кто-то будет слишком пристально всматриваться в мои шрамы. Этот страх, стал частью меня, которую я стараюсь игнорировать, поскольку он такой же бессмысленный, как и всё в моей жизни до встречи с Китарэ. И нет, я не имею в виду, что мои чувства к нему что-то кардинально изменили. Если поразмыслить над этим здраво, то они такие же жалкие, как попытки скрыть свои недостатки. Просто, рядом с ним у меня появилась цель… Это несоизмеримо больше для кого-то вроде меня.

Задумавшись над странными сценами прошлого, которые ни с того ни с сего всплыли у меня в памяти, я подошла к одной из стен, где висели крошечные картинки. Можно сказать, это были клочки серой бумаги, на которых углём были нанесены зарисовки, которые показались автору особенно памятными и интересными. Хотя, мне оставалось только догадываться, что для Китарэ было памятного в стеклянной банке с жуками в ней? Или в том, как двое ребят сидят у кромки воды? Но, должно быть, это было чем-то важным для него? Лица разглядеть невозможно, только два силуэта со спины.

— Иногда, я показываю ему сны, — прошептал мне на ухо Аши, когда его ладони как-то собственнически легли мне на живот, притягивая к нему ближе. Он двигался совершенно бесшумно, менялся даже тембр его голоса, так что я могла уже узнать, что это именно он.

— Сны?

— Да, красивые сны, которые надолго заставляют его задумываться о них. Иногда, он рисует то, что помнит.

Он говорил, а я чувствовала, как его губы едва касаются моей шеи, посылая рой мурашек по телу. И несмотря на то, что такие его прикосновения опьяняли, я понимала, что должна быть собрана. Как-никак, но нехорошо же крутить роман за спиной Китарэ с его «отражением»?! Парящие, о чем я только думаю?!

— О, чем они? — спросила я, лишь бы немного отвлечься.

— О нас, — просто ответил он, а я невольно забыла, как дышать.

«О нас» — это о нас из детства? Того самого детства, когда он вернул меня с той стороны полотна?!

— Это, — прошептала я, проведя пальцами по темным силуэтам детей, нарисованных на берегу… лесного озера. — Мы? — попыталась я обернуться так, чтобы увидеть лицо Аши.

Его хватка чуть ослабла, и мне удалось это сделать, хотя теперь я оказалась в кольце его рук.

— Да, — хрипло прошептал он.