Осколок империи

Одно дело получить сокровище, а другое – грамотно им распорядиться. Это я понял почти сразу, как только архив Руциса оказался в моих руках. Получив его и разместив в одном из тайников, я понимал, что на полный и подробный его разбор требуется очень большое количество свободного времени А у меня его было… да почти не было. Тех нескольких дней, остававшихся до моего официального перевода в Иностранный отдел, было недостаточно. Особенно учитывая то, что я не мог возиться с бумагами у себя. Получалось лишь урывками, да и то урывки эти были короткими, дабы не вызывать подозрений длительными отлучками. И все же мне многое удалось. Для начала, я нашел-таки подтверждение того, о чем говорил перед своей смертью Руцис: насчет агентов ОГПУ в РОВС. Не соврал чекист, что меня сильно порадовало. А вот зачем он хранил в своем архиве и такие нюансы – это я толком не понимал. Или так, на всякий случай, если красный режим возьмет да и обрушится с громким треском? Вполне, кстати вероятно. Но как бы то ни было, а теперь, помимо слов, имелись и кое-какие материальные доказательства. Мало, но имелись. Оставалось организовать прорыв за рубеж. Не свой, конечно, у меня тут еще кровник живой имеется, помимо других планов, хоть и менее важных. Зато кандидатура на роль курьера уже наметилась, да такая, которая точно не предаст. Не тот случай.

И вот, аккурат к концу той самой недели, данной мне на завершение дел, последовал новый вызов к Артузову. Правда, на сей раз было предложено добираться самому, машину за моей персоной высылать не собирались. Да и шут с ней, можно и ножками прогуляться. Дело привычное.

Признаться, я ожидал, что на сей раз меня обыщут по полной, но вместо этого… Проклятье, меня даже наган сдавать не заставили, так с ним к Артуру Христиановичу и пошел. Это у него чувство юмора такое? Ну да, оно самое. Зайдя в кабинет главы ИНО и поприветствовав его, я заметил короткий взгляд не на меня, а аккурат в сторону кобуры на поясе. И ощущался скрываемый смех. Нормально. Действительно нормально, потому как пусть он враг, но не трус и не болван. Такие вызывают не брезгливость, а уважение.

Снова предложение присаживаться, закуривать, если есть такое желание. Желания, правда, на сей раз не было. Ну не часто я дымлю, а так, под настроение.

– С послезавтра выходишь на работу уже как мой сотрудник. Кабинет тебе сегодня покажут, обустроишься. Я считаю, – перешел к делу Артузов, – что тебе целесообразно будет работать в третьем либо в пятом отделении. В остальных требуются либо особые знания, либо врастание в обстановку. Использовать же тебя как «нелегала» сейчас нецелесообразно.

– А в дальнейшем, возможно, смысл и появится, – развил я недосказанное. – Я понимаю.

– Что-то не устраивает?

– Напротив, – мгновенно ответил я, подозревая очередную проверку, на которые Артузов явно был горазд. – В будущем это может быть разумным, но лишь после изучения мной обстановки и усовершенствования определенных навыков. А сейчас… Мне больше подходит третье отделение. Особенно учитывая тот факт, что кое-что по этому направлению у меня уже есть.

– Это интересно. Рассказывай.

– Есть такая семья Устиновых, отец и дочь. Началось все с того…

Следующие минут этак двадцать пять я во всех подробностях рассказывал Артузову не только о случившихся событиях – отредактированных, естественно, – но и о тех планах, которые имелись насчет этой парочки. В том числе и о целесообразности организации выезда за границу дочери Устинова, Елены. С последующим «бегством из СССР», а точнее невозвращении обратно в связи с возникшими подозрениями. Мотивация подобного варианта тоже была убедительной – бывший видный работник наркомата внешней торговли не теряет ценности и после своего разоблачения как агента Франции для своих хозяев. Он же остается неплохим консультантом по ситуации в СССР, по сильным и слабым сторонам. Таких специалистов там ценят. Значит, как агент-двойник он тоже будет приносить пользу.

Артузову сама идея не то чтобы сильно нравилась, но отторжения не вызывала, а и кое-что он об этом уже знал, ведь покойный Руцис наверняка обмолвился о планируемых операциях. В том числе и о методах контроля путем навешивания на объект железных доказательств ответственности за реально совершенное преступление.

– Получается, это будут два твоих агента, лично завербованных, – не спрашивал, а утверждал Артузов. – А причина верности, помимо страха, признательность за ликвидацию убийц жены и матери.

– Необходимые сопутствующие жертвы, – пожал я плечами. – Их ценность была значительно ниже Устинова.

– Согласен. А в дальнейшем ты планируешь засылку и других «невозвращенцев» под убедительной легендой и с серьезной мотивацией быть верными именно нам?

– Да, Артур Христианович. Причем держать лучше всего не только страхом или признательностью, но обоими привязками сразу. Оно надежнее.

– Перспективно, – слегка кивнул Артузов. – Подготовишь подробный доклад на эту тему. На мое имя. Срок?