Осколок империи

Логика одержала вверх над эмоциями, но во время процедуры бритья наголо на меня вываливались десятки обвинений в непонимания важности для девушки красоты и еще больше нелестных эпитетов по адресу «тупого, бесчувственного мужлана». Самым сложным было сдерживать даже малейшую улыбку, не говоря уже о смехе. Право слово, это выглядело действительно забавно! Не внешний вид, а то, что Елена говорила. Запомню я эти моменты очень надолго, тут нет никаких сомнений.

Зато результат налицо! Никаких проблем с досмотром у Елены не возникло при выезде. Легко проскочила вместе с немногими взятыми с собой вещами, украшениями, кошкой Мари, немного к тому времени подросшей, и с теми самыми документами и негативами. Я же остался тут, ожидая вестей. И непосредственно от нее, где могла быть лишь информация о благополучном прибытии и здоровье, и от тех, кому она должна была передать сообщения.

Работа в логове врага, то есть в ОГПУ… Она шла неплохо. Методика «повязывания кровью» агентов была не то чтобы поставлена на поток, но получила применение в некоторых случаях. Теперь, с благословения Артузова Артура Христиановича, через мои руки проходило немалое количество кандидатов на подобную «процедуру». И мнение Фомина Алексея, чью маску я давно носил, было отнюдь не пустым словом. Начальство на результаты работы не жаловалось, но вместе с тем дало тонкий намек на то, что почивать на лаврах не стоит. Иными словами, высказывалось пожелание, чтобы я выдвинул еще какую-то полезную для ОГПУ в целом и особенно для Иностранного отдела в частности идейку. Да такую, чтобы можно было быстро воплотить в жизнь и снять первые, особо жирные и полезные для карьеры результаты.

Ага, результатов требовал Артузов лично, в то время как непосредственное начальство в лице начальника третьего отделения ИНО Молотковского Михаила Григорьевича вело себя довольно пассивно. То есть просто не лезло ко мне с поручениями, позволяя находиться в своего рода «свободном полете», находясь под контролем лично у Артузова. Меня подобное положение полностью устраивало. Ну а новые идеи… Кое-что я действительно прорабатывал, но не хотел раскрывать карты раньше времени. Вот окончательно все оформлю – у себя в голове особенно, – тогда и начнем новый раунд. Тот самый, который внешне пойдет на пользу ОГПУ, а на деле подложит мину замедленного действия под многие планы чекистских физиономий…

К слову об игре. О той самой, которая была прямо связана с отрезанными головами сотрудников ОГПУ и притягиванием к этим делам троцкистов. Убийств больше не происходило… пока. Вот только несколько месяцев для подобного вовсе не срок, в ОГПУ это отлично осознавали. Да и руководители СССР во главе со Сталиным-Джугашвили тоже. Потому и не просто готовились к тому, чтобы снизить оставшееся влияние сторонников Троцкого, но и задумывались уже и о физическом их устранении, вслед за «Блюмкиным и Ко». Из этих самых мыслей последовало и категорическое нежелание предупреждать того самого Троцкого о готовящемся на него силами РОВС покушении. Организацией оного занимался генерал-майор Туркул, командир легендарной Дроздовской дивизии, при одном появлении которой у разного рода «товарищей» начинались острые спазмы и непроизвольное опорожнение кишечника, порой прямо в подарочные революционные штаны. Исполнители… Имена, как водится, оставались неизвестными, но наверняка все те же дроздовцы. Им Туркул верил безоговорочно.

И оно, покушение, состоялось. Хорошо состоялось, громко, качественно. Высланный из СССР Троцкий начиная с двадцать девятого проживал в Турции, на одном из Принцевых островов, что близ города Стамбула. Со всем комфортом проживал, принимая в своем доме сторонников из разных стран, плетя разного рода интриги за-ради возвращения некогда огромной власти.

Вот и допринимался. Боевикам РОВС удалось заранее начинить автомобиль, на котором к Троцкому приехали очередные гости, на сей раз из Германии, огромным количеством взрывчатки. И шофера своего поставить. Вот только узнать точное время для установки часового механизма бомбы было невозможно. Пришлось импровизировать. Решили, как я понимаю, что лучше пусть взорвется позже, когда гости и встречающий их Троцкий скроются в доме, чем впустую, раньше времени.