Осколок империи

Жадность, особенно не до денег, а до чинов и наград – очень сильная штука. И использовать ее мне надо в своих интересах. Ведь чекист сейчас спит и видит, как становится особо важной персоной, добавляя к своему и так немалому влиянию в иностранном отделе славу борца с троцкистской оппозицией. Поэтому у меня специально для него есть очень вкусная конфетка в блестящей обертке.

– Есть у меня интересная задумка…

– Говори. Если она хоть частью такая же, как прошлые, я это запомню. И ты не пожалеешь!

– О чем вы, Аркадий Янович! Я хорошо понимаю, что держаться рядом с вами для меня лучшее, что можно придумать, – необходимый штрих-напоминание насчет того, что моя маска изображает из себя верного сторонника и помощника. – А касаемо идеи, так мне вот какая мысль в голову пришла. Вы ведь знаете, многие наши товарищи всерьез боятся, что следующей жертвой могут стать и они.

– Не все столь выдержанны, как того хотелось бы. Но и винить их я не стану.

– И я не стану. Только этот страх на руку моей задумке. Согласно ей, вы можете отправить докладную записку лично Вячеславу Рудольфовичу и при этом никто из ваших коллег слова не скажет против. Более того, даже поблагодарят… хотя бы некоторые.

– Поблагодарят? – иронии и яда в голосе Руциса хватило бы на десяток гадюк или парочку королевских кобр. – Если я их даже лично из болота вытащу, ни в чем нельзя быть уверенным. Да, а при чем тут страх, который охватил многих наших?

– Как раз он очень даже при чем. Письмо Менжинскому можно составить таким образом, что вы, как бы беспокоясь за упавших духом товарищей, а также не желая подвергать их опасности стать следующей жертвой злодеев, сами берете на себя большую часть риска. Понимаете, Аркадий Янович, кто будет злодеями?

Понимал. Те самые троцкисты, пока еще не пойманные, не привязанные доказательствами к случившимся громким убийствам, но искренне нелюбимые той партийной группой, что сейчас находилась у руля. Сам же Руцис при таком вот оформлении представал в образе этакого рыцаря в доспехах. Так себе сравнение, ибо какой, к хренам собачьим, из чекиста рыцарь, но сгодится на худой конец. Ну а чтобы нейтрализовать его коллег из иностранного отдела, было и еще кое-что.

– Я осознаю, что речевых оборотов в письме категорически не хватит, чтобы избавить вас от… реакции некоторых сотрудников вашего же отдела. Но ничего не мешает в письме указать, что вы на днях собираетесь вместе с единомышленниками обсудить конкретику и представить уважаемому Вячеславу Рудольфовичу уже не простые домыслы и догадки, а нечто большее. И копию письма показать этим самым, которых стоит считать единомышленниками.

– И еще встретиться.

Не вопрос, а утверждение. В голосе же не недовольство, скорее просто брюзжание. Видно было, что Руцису совершенно не хочется общаться с этими самыми, кого надо назначить в единомышленники, и делиться частью чаемых славы и наград. Вот только было и понимание, что в предлагаемом варианте придется отдать куда меньшую часть.

Время текло медленно, а прерывать ушедшего в себя Руциса я не собирался. Потихоньку темнело, а мы так же сидели на скамейке. Моему «коллеге» и так было чем заняться, я же просто рассматривал идущих мимо людей. Интересное, кстати, времяпрепровождение, если наловчился читать по лицам предполагаемые занятия, положение в обществе и теперешнее состояние души. Служащие, военные, пролетариат всех сортов и мастей… Кого тут только не было. Но у большинства на лицах неизгладимая печать тревоги и неуверенности в будущем. Оно и неудивительно, с такими-то изменениями в политике партии, что происходят в последние пару лет.

Наконец, закончив обдумывать и переваривать предложенную идею, при этом скурив еще три папиросы, чекист наконец принял решение. Судя по выражению лица, положительное. И сейчас явно собирался меня этим обрадовать.

– Ты, Леша, обязательно будешь в числе этих единомышленников! Я обещаю.

– А вот этого как раз лучше не делать, Аркадий Янович, – с ходу открестился я от подобного. Мне оно было не то что не полезно, напротив, откровенно вредно. Во всех аспектах. – Ну зачем мне повышенное внимание со стороны тех, кого вы пригласите на эту встречу? Я пока слишком малого звания, чтобы там правильно смотреться. Вот если кое-что другое…

– А именно?

– Просто упомяните меня в той докладной записке, которую отправите Менжинскому, только и всего. И лучше не одного, а, например, вместе с агентом первого разряда Петровым.

– Кем-кем? – поневоле переспросил Руцис, но уже спустя пару секунд после вырвавшегося вопроса до него дошла суть. – Безопасен полностью, вот оно что. Могу и такое понять. Что ж, ученик ты мой многообещающий, дел у нас много, а времени мало. Нужно составлять ту самую докладную записку Менжинскому, да не маленькую, а объемную. А еще договариваться с каждым из «единомышленников» по отдельности.