Оскомина

Я рассказала им немного про Телму: что нос у нее длинный, с большой палец величиной, ходит она как пингвин — и почувствовала себя лучше. А Марк просто шмок[44], добавила я и почувствовала себя еще лучше. Рассказала, как они втроем консультировались у шарлатанки, приехавшей из Центральной Америки вместе со своей карликовой собачонкой, и посетовала, что теперь даже не могу ходить на свидания — вот ведь какая несправедливость.

— Видите, ей стало лучше, — сказал Эллис. — Она уже шутит.

— Она шутит, даже когда ей из рук вон плохо, — заметила Вера. — Так что не заблуждайся.

— Зачем ты стремишься обратить все в шутку? — спросила Дайана.

— Ничего подобного, — возразила я. — Просто я стремлюсь сделать из любого события рассказ. Ты что, не помнишь?

— Как ты сейчас себя чувствуешь? — спросила Ив.

— Уязвленной. Злой. Глупой. Несчастной. — Минутку подумала и добавила: — И виноватой.

— Не ты же все это затеяла, — возразила Ив. — А он.

— Но ведь я его сама выбрала, — сказала я.

— Кто бы не выбрал Марка Фелдмана! — вставила Ванесса.

— Никаких фамилий, — напомнила Вера.

— Все равно, это еще не конец, — сказала Ив. — Он вернется.

— И что тогда? — поинтересовалась я. — Это все равно как если бы разбилась красивая ваза, и даже если ее аккуратно склеить — все равно она уже не та, что прежде.

— Точь-в-точь как брак, — сказал Сидни. — Кусочки отваливаются, а ты все стараешься прилепить их обратно.

— Давайте посмотрим на это так, — предложила Ванесса, — не все еще потеряно. По крайней мере, нам даже удалось разговорить Сидни!

Сидни самодовольно улыбнулся.

— Это все, Сидни? — спросил Эллис.

— Да, — ответил Сидни.

— Потому что если у тебя все, тогда скажу я, — продолжал Эллис. — Я хочу заметить, что сравнение неверное.

— Нет, верное, — возразил Дэн. — Через некоторое время все начинает расползаться — а ты знай латай!

— Но вот же у Веры с Никколо все иначе, — сказала Ив.

Все опять хмуро закивали.

— Иногда мне хочется, чтобы вы с Никколо разошлись, — обратилась я к Вере. — Ваш брак — укор нам всем.

— На прошлой неделе я встретила Никколо, — начала Ванесса, — и он мне сказал, что порой они с Верой к концу дня все-таки друг друга раздражают.

— Раздражай он меня хотя бы слегка — я бы его убила, — сказала я.

— А при каких же обстоятельствах ты встретила Никколо на прошлой неделе? — поинтересовалась Дайана.

— Они с Верой пришли на премьеру моей новой картины, — сказала Ванесса.

— Дайана, когда ты станешь кинозвездой, я тоже приду на показ твоего нового фильма, — пообещала Вера.

— Большое спасибо, — отозвалась Дайана. Она — программист.

— Чего ты хочешь? — спросила Ванесса. — Рано или поздно Марк вернется, тебе надо знать, чего ты от него хочешь.

Я задумалась.

— Хочу, чтобы он вернулся.

— А для чего тебе это нужно? — спросил Дэн. — Ты же только что называла его шмоком.

— Хочу, чтобы вернулся, а уж я всласть наору на него и обзову шмоком. И потом, пусть он и шмок, но мой шмок. — Я помолчала. — Еще хочу, чтобы он перестал с ней встречаться. Хочу, чтобы сказал, что никогда ее по-настоящему не любил. Чтобы сказал, что, скорее всего, это было временное помешательство. Хочу, чтобы она умерла. И он тоже.

— Мне кажется, ты говорила: хочу, чтобы он вернулся, — заметил Эллис.

— Да, хочу, — подтвердила я, — пусть вернется, но только в гробу.

Я улыбнулась — впервые за весь этот разговор. И оглядела комнату, надеясь, что мне улыбнутся в ответ, но все смотрели на меня так, будто происходит нечто странное. Молчание нарушил Эллис:

— Ты, случаем, киллера втихую не наняла?

Я обернулась. В дверях стоял мужчина с нейлоновым чулком на голове, в руке он держал короткоствольный револьвер. Обхватив другой рукой мою шею, он рывком поставил меня на ноги и прижал револьвер к виску.

— Всё на стол! — скомандовал он. — Деньги, украшения, ценности. Что-нибудь утаите, и я мигом кокну эту дамочку — вот так.

И, направив дуло в стену, спустил курок. Грохнул выстрел, все подскочили; фотография Теодора Райка[45] в рамке, брызнув осколками стекла, рухнула на пол. Секундой позже со стены свалился рекламный плакат виски «Чивас Ригал» в рамке, с надписью: «Бутылка либо наполовину пуста, либо наполовину полна — как посмотреть».

— Эта картинка меня всегда раздражала, — буркнул Сидни.

— Сейчас не время болтать, — проронила Вера.

Она сняла старинные бусы в несколько ниток, три обручальных кольца тонкого золотого плетения и положила на середину стола. Остальные стали бросать туда же деньги. Ванесса расстегнула золотое ожерелье, которое ей в Мексике подарил Джон Уэйн, — что-то там (не бог весть что) между ними было. Дайана разыграла целый спектакль: неспешно сняла с себя пластмассовые браслеты и торжественно опустила их в общую кучу.

Мужчина с чулком на физиономии так сильно прижал дуло к моему виску, что я чуть не вскрикнула и закрыла глаза.

— Ваш черед, дамочка, — произнес он.