Оскомина

Однажды, примерно за месяц до этих событий, я колдовала на кухне нашего вашингтонского дома: старалась улучшить свой способ готовить яйцо в мешочек за четыре минуты. Рецепт такой:

кладете яйцо в холодную воду, доводите ее до кипения и сразу же выключаете горелку. Накрываете кастрюлю крышкой и оставляете на три минуты. В итоге через три минуты вы получаете идеальное яйцо в мешочек.

Увы, человечество почему-то не стремится, затаив дыхание, разузнать, как за три минуты получить яйцо в мешочек, но даже очевидная бесполезность затеи редко останавливает увлеченного своим делом кулинара, а здравый смысл частенько берет свое уже слишком поздно. (Например, однажды, когда я только делала первые шаги на кулинарном поприще как профессионал, торговцы каперсами наняли меня, чтобы я разработала кучу рецептов с этой приправой. Помнится, я неделями совала их во все подряд, кроме разве что молочных коктейлей, пока в конце концов не поняла: как с каперсами не мудруй, их все равно никто особо не любит. Некоторые только делают вид, что любят, но давайте признаемся: те блюда, которых каперсы не портят, без них гораздо вкуснее.)

Как бы там ни было, в четверг днем, в двадцать минут четвертого, я варила на кухне яйца. Время я запомнила точно, потому что, услышав крик, тут же посмотрела на часы. Кто-то кричал, вернее, истошно вопил. Потасовка, подумала я. Потасовка, причем нешуточная: того и гляди кого-нибудь укокошат. Пошла в прихожую, открыла входную дверь. Вопли смолкли. И я вернулась к яйцам. Вечером, едва Марк приехал домой, я ему сообщила:

— Если в нашем квартале сегодня кого-то убили, то произошло это в три часа двадцать минут.

Марк и ухом не повел. Тогда я подумала, что он считает меня типичной домохозяйкой, которая от скуки развлекается, сочиняя романтические приключения и страшилки. Теперь-то я понимаю, что у него тогда только-только начинался роман с Телмой, а в таких случаях все, связанное с женой, его уже не трогало, не забавляло и не интересовало.

Теперь я думаю, что я и вправду превращалась в скучающую домохозяйку — но не в такую, которая безвылазно сидит дома и выдумывает бог знает что, а в такую, которая пытается привлечь внимание мужа, чьи мысли где-то далеко, с кем-то другим. Когда их роман еще только завязывался, что бы мне тогда не заподозрить неладное? Эта мысль не дает мне покоя, но убийство в нашем квартале вспомнилось мне не по этой причине, я к нему еще вернусь.

Прошло три дня. Наступило воскресенье. Мы с Марком решили пойти пообедать и видим: на нашей улице полицейская машина. Дверь дома напротив приоткрыта, на полу в прихожей — большое бурое пятно.

— Если в доме обнаружили труп, — обратилась я к полицейскому — он стоял возле крыльца, — то убийство произошло в четверг днем, в три двадцать.

Да, обнаружили. Труп мистера Эбби, смирного человечка, незадолго до смерти начавшего предлагать состоятельным господам услуги интимного свойства. И я оказалась единственным свидетелем! Не стремлюсь нагнетать страсти, но мне всегда хотелось попасть в свидетели, поклясться на Библии, что буду говорить правду, одну только правду, ничего кроме правды, а потом спорить с адвокатами и позировать судебным художникам. И вот моя мечта осуществилась! Но сказать мне было нечего. Вот досада! Причем досадовала не только я, но и детектив Хартман — он расследовал убийство и упорно пытался хоть что-то из меня вытянуть.

— Вам известно гораздо больше, чем вы думаете, — твердил он в надежде извлечь из моей памяти еще какие-нибудь сведения.

— Увы, нет, — отвечала я.

Несколько дней спустя детектив Хартман предпринял еще одну попытку проникнуть в мое подсознание. Он поведал мне много интересного. Выяснилось, что последнее утро своей жизни мистер Эбби провел на мебельном аукционе. Встретил там приятеля, и тот предложил ему пообедать вместе. Мистер Эбби отказался, объяснив, что накануне ночью приметил возле автовокзала некоего черного красавца и хочет его разыскать.

Больше живым мистера Эбби никто не видел.

Эта история меня поразила. Мне не верилось, что можно быть настолько одержимым страстью, чтобы отказаться от обеда, да еще и после аукциона! Себя я привыкла считать человеком здоровым, темпераментным, но мне и в голову никогда не пришло бы отказаться от обеда ради секса. Я сказала об этом Марку. Сказала, что гомосексуалисты отличаются от гетеросексуалов тем, что у них редко бывают постоянные партнеры и либидо сохраняется до более преклонного возраста.