Оскверненный трон

Затем, преисполненный уверенности в себе и гордости за воинов, сын падишаха дал приказ выступать. С крепостных стен запели медные трубы, которым вторили трубы всадников авангарда. Большие басовые барабаны, по десять футов в диаметре каждый, звучали в воротах, а барабаны, прикрепленные к бокам лошадей музыкантов, отбивали четкий ритм, под аккомпанемент которого колонна медленно пришла в движение.

На своем пути на юг по песчаным берегам Тапти уходящая от крепости колонна обросла новыми конными отрядами, а также менее роскошно одетыми и обутыми, но хорошо вооруженными пешими формированиями. За ними двигались разномастные повозки, везущие багаж. Наконец, вслед за повозками, глотая пыль, поднятую армией, двинулась огромная масса плохо организованных и неуправляемых людей, всегда готовых удовлетворить любые запросы воинов и обеспечить им развлечения и отдых. В этой толпе шли портные и башмачники, готовые обновить одежду и обувь, пострадавшие во время переходов. Там же были торговцы сладостями и вином, а за ними следовали акробаты, волшебники, глотатели огня и даже труппа кружащихся дервишей [27]. Для того чтобы предоставить воинам более интимные отдых и утешение, к армии присоединились тысячи проституток, не обязательно молодых и хорошеньких, но готовых отдаваться всем, кто пожелает, за тарелку похлебки из риса и чечевицы.

Шесть недель спустя Хуррам проснулся в шатре гарема и увидел, что Арджуманд уже встала. Она обняла его, умоляя быть осторожнее в предстоящем бою. Обещав ей это, муж объяснил, что его задача – это рейд на силы Малика Амбара с целью обескровить их, и поцеловал ее в полные теплые губы. Потом осторожно освободился из ее объятий и отбросил в сторону расшитое одеяло из голубой шерсти. Встав, сын падишаха набросил шелковый зеленый халат на свое мускулистое тело и выскользнул из шатра как раз в тот момент, когда из-за низких холмов, окружавших лагерь, показались первые лучи солнца. Остановившись на несколько мгновений, чтобы полной грудью вздохнуть холодный утренний воздух, Хуррам перешел в соседний шатер, где его уже ждали горчи, чтобы помочь одеться перед битвой. Вскоре шахзаде уже был в своем стальном нагруднике, украшенном гравировкой, и в куполообразном шлеме со стальными цепями, опускающимися на затылок для защиты шеи. Быстро съев завтрак, состоявший из ножки цыпленка, приготовленной в тандыре со специями, и двух горячих пшеничных лепешек, Хуррам сел в седло гнедого коня и, окруженный телохранителями, поскакал туда, где ждали пять тысяч его лучших всадников на нетерпеливо перебирающих копытами лошадях, готовых к бою.

– Вперед, – сказал он Камрану Икбалу, дородному молодому командующему кавалерией, и они отправились в путь.

Проезжая сквозь внешние заградительные сооружения лагеря, Хуррам в последний раз оглянулся на шатер гарема. Он был рад, что в нем его ждала Арджуманд. Прошлым вечером, когда план рейда был составлен, ее нешумное присутствие помогло ему расслабиться и немного поспать, чтобы приготовиться к сегодняшней битве. Пришпорив своего гнедого, сын падишаха повел свой отряд через высохшие окрестности к той точке в двенадцати милях от лагеря, где, если информация его разведчиков была верна, позже должны были появиться силы Малика Амбара.

Около девяти утра Хуррам остановил своих людей в тени невысокого водораздела, который должен был скрыть их на тот случай, если люди Малика Амбара появятся с той стороны, откуда он ожидал их увидеть. Соскочив со своего позолоченного седла с высокой лукой, шахзаде быстро забрался на вершину водораздела. Здесь он лег на живот и осторожно посмотрел поверх хребта. Вскоре к нему присоединились его офицеры. Никто не заметил ничего живого, кроме нескольких козлов, пасшихся на равнине. Так они наблюдали три четверти часа, и Хуррам уже начал беспокоиться, что его разведчики могли ошибиться или что Малик Амбар смог заранее узнать о рейде и, избежав внимания разведчиков, изменить путь своего продвижения, – либо, что еще хуже, мог решить напасть на лагерь моголов. Вокруг никого не было видно. Хуррам уже стал задумываться, не вернуть ли часть своих сил назад в лагерь, дабы они проверили, всё ли там в порядке, но решил подождать еще немного. К своему большому облегчению, через десять минут он увидел на востоке громадное облако пыли – именно оттуда шахзаде ожидал прибытия сил Малика Амбара. А еще через несколько минут один из его разведчиков, которому было велено наблюдать за войском противника с безопасного расстояния, подъехал к нему на своей покрытой пеной гнедой кобыле.

– Как далеко они находятся? – спросил Хуррам. – Нагретый воздух не дает определить расстояние…

– На расстоянии двух-трех миль, светлейший, – сообщил разведчик.

– Это ближе, чем я думал… Какова их походная колонна?

– Кордоны разведчиков движутся на расстоянии четверти мили от основных сил, и они выглядят, насколько я смог рассмотреть со своего места, полностью расслабленными. Пушки и повозки с амуницией все еще зачехлены – в этом я абсолютно уверен.

– То есть они не подозревают, что мы близко?