Ослепительный цвет будущего

– Итак, – произносит Аксель. Я не выношу это слово – оно как маленький островок мысли, под завязку наполненный вопросами и ожиданиями.

Мой мозг хватается за последнюю тему, чтобы как-то разбавить неловкость.

– Папа должен был тебе заплатить. В смысле за то, что ты присматривал за кошкой.

– Он пытался, – говорит Аксель. – Но я отказался от денег.

– Аксель… – начинаю я, но он качает головой.

– Ли, забудь. Я делал это не только для вас, но и для себя. Мне понравилось проводить здесь время – только я, кошка и воспоминания.

Воспоминания. Я думаю про дым благовоний, про вспышки прошлого.

– Как ты?

Я знаю, что он имеет в виду. Прошло около двух месяцев с тех пор, как умерла мама.

Умерла. Снова это слово.

Похоже, ее действительно больше нет.

– Немного лучше, – отвечаю я – и понимаю, что это правда. – А ты?

Он кивает.

– Тоже.

Я делаю глубокий вдох.

– Можно кое-что спросить?

Аксель ерзает на стуле.

– Конечно.

– Те имейлы… – Я замолкаю, потому что не понимаю, как сформулировать вопрос.

– Имейлы?

– Ну да. М-м… Что они значат?

Он странно смотрит на меня.

– Что?

– Ну, в смысле… – Лицо начинает пылать, и я уже жалею, что подняла эту тему. – Они были довольно странные. А какие-то… просто непонятные. Не то чтобы у всего должен быть контекст, но все-таки… Они показались мне слегка неуместными…

– Ли, – произносит он. – Я правда не понимаю, о чем ты сейчас говоришь.

Я не могу разобраться, трусит он или действительно не догадывается.

– Имейлы.

– Да, это я понял. Какие имейлы?

– Твои имейлы?.. – Я начинаю терять терпение. – Те, что ты отправлял мне, пока я была в Тайване.

Он хмурится.

– А, окей. Я не понимаю, о чем ты… потому что ничего не отправлял тебе, пока ты была в Тайване.

Я смотрю на него, сузив глаза.

– Что?

Он смотрит на меня в ответ. Это шутка такая?

Я достаю телефон и открываю папку с входящими имейлами, барабаня пальцем по экрану, с каждой секундой злясь все сильнее. Моя рука застывает, пока загружается приложение…

А что, если этих имейлов и вовсе не было? Что, если я действительно их придумала?

Но нет, слава богу, все письма на месте. Гнев возвращается, еще звонче и горячее, чем до этого. Можно ли быть трусливее, чем он, или дальше уже некуда?

– Вот эти имейлы. – Я пихаю телефон прямо ему в лицо. – Теперь вспоминаешь?

Аксель берет телефон. Он по очереди нажимает на каждое письмо. Я наблюдаю, как его глаза бегают по строчкам, следят за мазками. Когда он возвращает телефон мне, лицо его выглядит неожиданно бледным.

– Ли, я хочу, чтобы ты поверила тому, что я сейчас скажу, ладно?

Внезапно я чувствую прилив спокойствия. Если он хочет играть в эту игру, я ничего не могу поделать.

– Ты скажешь, что не отправлял мне эти письма.

– Я не отправлял эти письма.

– Даже несмотря на то что у меня есть доказательство обратного.

– Дай мне закончить, – говорит он. Большим пальцем он почесывает нижнюю губу. – Я написал их. Но не отправлял.

– Что это вообще значит?

– Они были у меня в черновиках. Я… Я так часто делаю. – Он сглатывает. – Я пишу черновики. То есть письма, которые я… ну как бы мечтаю отправить. Но никогда по-настоящему не отправляю. Я просто оставляю их в черновиках.

Я разглядываю черты его лица, пытаясь уловить хоть небольшой намек на вранье.

– Я тебе клянусь, Ли. Я… Я просто… Сейчас я просто в ужасе от того, что ты их видела. – Он выдает короткий дрожащий смешок.

– Ты сказал «прощай»… – Я замолкаю, потому что не знаю, как задать этот вопрос.

– Что?

– В первом имейле. Там написано «прощай», а дальше – ссылка на трек, последний в сборнике «Сад Локхарт». Что ты имел в виду? Почему ты прощался?

– А, это… Я имел в виду… – говорит он едва слышно. – Я прощался с твоей мамой. Но потом понял, что это не очень-то сочеталось с тем сборником, даже несмотря на то что я использовал ту же структуру, те же инструменты. А ты что подумала?

Я не знаю, что на это ответить.

– Так что, – произносит Аксель, – ты мне веришь? Веришь, что я не отправлял эти письма?

– Покажи мне свои черновики, – требую я.

– Что?

– Достань телефон. Открой папку с черновиками. Я не буду их читать, просто хочу убедиться, что они существуют.

– Боже. – Он издает шипящий звук недоверия, но тем не менее достает из кармана телефон.

Я смотрю, как он заходит в почту. Пытаюсь запомнить черты его лица. Неужели мы разговариваем в последний раз? Ведь он не может отрицать все, что написал. Все безвозвратно поменялось в тот день у него на диване.

– Хм. – Его глаза расширяются. – Что за чертовщина?

– Что такое? – спрашиваю я.

– Все мои черновики исчезли! Все, что я написал. А вместо этого только… вот это. – Он передает мне телефон.

Я вижу фотографию тени птицы на нашем газоне. На том самом газоне, который находится за дверью дома, где мы сидим прямо сейчас.

– Я никогда не видел эту фотку, – говорит Аксель. – Понятия не имею, как она оказалась у меня в телефоне! Это очень странно.

Птица. Благовония. Фэн.

Уже ничто не кажется мне странным. Точно не после всего, что произошло.

– Хорошо, – говорю я.

Он выглядит ошеломленным.

– Что хорошего?