Ослепленная правдой

Комитет взялся за дело рьяно и ретиво. Еще до вечера собраны были все слепцы, о коих  имелись сведения, а также и известное количество лиц, находившихся с ними в контакте, по  крайней мере тех, кого удалось выявить и задержать в ходе стремительно проведенного  розыска, в первую очередь среди родственников и сослуживцев людей, изолированных по  причине потери зрения. Первыми в здание пустующей психушки доставили доктора с женой. У  ворот, которые приоткрылись ровно настолько, чтобы можно было пройти, и тотчас  задвинулись, стояли часовые. Перилами или поручнями служила толстая веревка, натянутая от  ворот до главного входа. Примите чуть вправо, там будет веревка, возьмитесь за нее и следуйте  вперед, там будут ступеньки, числом шесть, объявил сержант, подниметесь по ним, войдете,  внутри веревка раздваивается налево-направо, так вот вам, внимание, направо. Жена несла  чемодан и вела доктора в ближайшую ко входу палату, длинную как старинный лазарет, с  двумя рядами железных коек, некогда крашенных пепельно-серой краской, ныне во многих  местах облупившейся. Такого же цвета были простыни, одеяла, наволочки. Жена прошла  вглубь, посадила доктора на кровать, сказала: Никуда не уходи, пойду посмотрю, куда мы  попали. Палаты, длинные, узкие, извилистые коридоры, кабинеты, в прежние времена  предназначавшиеся, должно быть, для врачей, убогие и грязные уборные, кухня, откуда еще не  выветрился запах скверной казенной еды, просторная столовая с цинковыми столами, три  клетушки, где стены метра на два в высоту были обиты толстым слоем войлока, а выше -  пробкой. За домом - задний двор, чахлая рощица неухоженных, с ободранной корой, деревьев.  Повсюду валялся мусор. Жена доктора вернулась в дом. В полуоткрытом шкафу обнаружила  смирительные рубашки. Когда подошла к мужу, тот спросил: Ты поняла, куда нас привезли, и  она, ответив: Нет, хотела было добавить: В сумасшедший дом, но доктор опередил ее: Ты не  ослепла, я не допущу, чтобы ты оставалась здесь. Да, ты прав, я не слепая. Я потребую, чтобы  тебя отпустили домой, объясню, что ты обманула их, чтобы не разлучаться со мной. Не  трудись, отсюда тебя не услышат, а и услышат - не послушают. Но ведь ты зрячая. Это пока,  скорей всего я тоже ослепну через несколько дней или через минугу. Прошу тебя, уходи. Не  настаивай, тем более что солдаты, вероятней всего, не дадут мне даже ногу поставить на  ступеньку. Я же не могу тебя принудить. Ну, конечно же, милый мой, конечно, не можешь, я  останусь и буду помогать тебе и тем, кого еще привезут сюда, только не говори им, что я вижу.  Кого привезут. Но ты ведь не думаешь, что мы здесь будем единственными. Это безумие. Вот  мы с тобой и сидим в сумасшедшем доме.