Осман. Хей, Осман!

Вышел вперёд Эртугрул — усмешка на лице ярком — Эх, друзья и родичи мои! Мы пришли в эту землю, а здесь война. А мы не пусторукие, у нас оружие в руках. Бежать — постыдно! Уж сколько бежали мы и предки наши. Хватит бежать! Вступим в битву, чтобы сделаться наконец храбрыми!

— Да на чьей стороне вступим? — спросил старый сокольник, дед красавицы, невесты Эртугрула.

— Нам на этой земле долго, быть может, пробыть придётся! — заговорил один из ближних воинов Эртугрула. — Что здесь происходит, мы не знаем покамест. Потому надобно нам поддержать здешних победителей!

Молчание пало. Разумными были сказанные слова, но не хотелось соглашаться!..

— Нет, — отвечал на эти слова Эртугрул. — Мы придём на помощь тем, которых побеждают! Мы, как Хызыр[73] бессмертный, будем защитниками преследуемых. В самый тяжкий для них день придём мы на помощь! Мы будем народом храбрецов!..

И тут вступили в спор и разведчики, так и не спешившиеся.

— Я видел монгольские шапки на Тех, что одолевают в этой битве!

— Я шлемы видел, какие надевают монголы в битвах!..

— Монголы побеждают!..

Могучее грозное «Нет!» вырвалось разом из многих глоток…

— На монголов! — крикнул Эртугрул.

И ответом ему прозвучало:

— Эвет! — Да, так! Да будет так!..

Полетели всадники, помчались воины на конях…

Те, которых побеждали, выстроились дугообразной линией и стояли тремя крыльями. Монгольские воины напали на правое крыло. Однако их скоро отбросили и пустились вдогонку. А монголы действовали своим обычайным старым порядком: заманили, окружили и пошли рубить, колоть и резать… И вдруг в битвенный шум, в гром воинских барабанов и крики битвы ворвались неведомые всадники, натянули тетивы луков, сабли вскинули. И ещё только они явились в битве, а уже закричали, ободряя друг друга кликами:

— Ничего не бойтесь!..

— Не отступайте! Не бегите!..

— Враги бегут!..

— Монголы бегут!..

— Мы побеждаем! Мы побеждаем!..

И — чудо! Так воздействовали клики эти бодрые, что ободрились те, которых монголы почти победили. Дружно, заодно с помощниками неведомыми поднялись, вскинулись на врагов, топтали конскими копытами…

И вот монголы побежали, показали спины. Побежали, отступили.

Завершилась битва. Предводитель побеждённых, преобразившихся в победителей, спешился, окружённый пешей свитой. Обернулись к неведомым помощникам. А те подходили, тоже пешие, ступая широко ногами сильными, обутыми в простые сапоги. Головы вскинуты — в шапках-бёрк из волчьего меха, в шлемах войлочных… Многие и без кольчуг — одними лишь рубахами из толстой шерсти защищена грудь… Руки опущены. Размахивают — каждый — правой рукой воинственной — держат луки, боевые топоры, копья и сабли…

Впереди шагал человек, молодой ещё, лицо обветренное, такое смуглое, потемнелое; глядит человек открыто и простодушно…

А перед ним, видно, что правитель строгий со свитой…

— Ты кто? — вопросил правитель этот и засмеялся вдруг…

Молодой воин тряхнул головой:

— Я — Эртугрул из племени кайы!..

— Ты стал моим Хызыром, благодарю тебя. Ты, должно быть, кочевник, волосы твои заплетены в косы…

— Да, — отвечал Эртугрул, — я кочевник и народ мой пасёт стада!..

— А дружина твоя — тубур[74] — хороша и храбра! Я бы не отказался иметь подобных воинов…

— А ты скажи мне своё имя, господин мой! Я вижу твою знатность, ты высокого рода!..

Правитель помолчал и поглядел на Эртугрула пристально. Затем сказал так:

— На призыв наш к Аллаху о помощи — Аллахуэкбер! — ты нам послан! Я желаю повести с тобой беседу, но прежде… — Он усмехнулся. — Прежде я желал бы разделить с тобой трапезу! Ты спрашиваешь о моём имени? Перед тобой султан Алаэддин Кейкубад, сын Кейхюсрева[75], владетель цветущей державы…

Эртугрул поклонился, коснувшись кончиками пальцев опущенных рук до кончиков своих сапог. И сказал, распрямившись, такие слова:

— Если ты, владетель-султан, хочешь дать мне, усталому после битвы, пищу, дай пищу и моим воинам!..

И по приказу султана приготовили много баранины, варёной и жареной. Загорелись огни под котлами. Воины султана и Эртугрула насыщались вместе.

И султан подал знак Эртугрулу и тот пошёл за ним в палатку-шатёр. И принесли хорошее дорогое угощение; такую еду, каковую не видывал прежде и не пробовал Эртугрул. Куропатки и рыба сварены были в вине, приправленном всевозможными пряностями; свежие хлебы круглые были так душисты и тонки, что могли показаться тонкими платами для девичьих рук нежных; а напитки в кувшинах благоухали сладостью. И султан указал гостю место против себя. А Эртугрул смотрел, как ест владетель, и следил за его движениями, и подражал его движениям. И некоторое время ели в молчании. И Эртугрул не нарушал молчания, ожидая, чтобы султан заговорил первым.

И султан начал беседу с тех своих слов, с коих и прервал её.

— Твои воины хороши, — повторил. — Я бы хотел иметь подобных в своём войске.

— Честь — помогать торжеству справедливости, — отвечал Эртугрул тихим голосом. Он взял двумя пальцами маленький тёмно-зеленоватый плод и поднёс ближе к глазам.