Османская империя. Шесть веков истории

Земля – это мири, то есть исключительная собственность султана, в 1528 году она составляла 87 % пахотных земель. Она могла быть предметом законного права владения (tapu senedi), предоставленного группе или отдельному лицу. Право пользования землей могло передаваться при определенных условиях. Право собственности на землю могло быть окончательно закреплено за определенными лицами, тогда она становилась мульк (mulk). Владелец мулька имел возможность сделать свой надел вакф: имущество становилось недвижимостью, неотчуждаемой для благотворительных целей. Обычно земля сдавалась на условиях долгосрочной аренды (до 99 лет). Любая обрабатываемая земля, которая не является ни мульком, ни вакфом, считалась мири. Статусы земельных наделов были связаны с налоговыми сборами. Налоги регулировались обычаем, записывались в реестры и на отдельные патенты (berat) откупщиков (amil) и других лиц, ответственных за их взимание. Эти документы имели силу закона, они оформлялись в виде указов и издавались от имени султана. С конца XV до конца XVI века собранный материал составлял основу применяемого канун-наме. Поскольку после 1600 года налоговая структура империи изменилась, составление каннунамов прекратилось (за исключением тех, что создавались во время новых завоеваний или возвращения утраченных в XVII и начале XVIII века территорий). Однако сохранялся институт тимара: в 1527–1528 годах тимар составлял 37 % налоговых поступлений и применялся к 37 741 тимариоту, среди которых 9653 янычара (69 % из них проживает в Румелии)[161]. Офицеры более высокого уровня получали жалованье, называемое зеамет (zeamet; менее 100 000 асперов) или хасс (hass; свыше 100 000 асперов). Пропорционально собранному доходу нанимали рекрутов и обязаны были доставить их на фронт и командовать ими на поле боя. Этим старшим офицерам сипахи передавали часть своего дохода, обычно налог на обрабатываемые земли. Сами они владели сеньориальным уделом, на котором работали члены семьи, слуги, рабы или райя, подлежащие барщине. Никто не был собственником своего тимара, владелец пользовался им, пока нес надлежащую военную службу. Если он не выступал в поход или на смотре оказывался без необходимого снаряжения, если дезертировал или совершал другие правонарушения, тимар отбирали и передавали другому собственнику. Если, наоборот, владелец блестяще отличился на службе и, говоря словами Кочи-бея, автора меморандумов при Мураде IV, «приносил языки и головы» врагов, убитых им в бою, то его тимар увеличивался.

В середине XV века разделительная линия между аскери и райя была четко установлена систематическим использованием всеобъемлющих налоговых регистров. Но, являясь скорее институциональной, чем социологической, она оказалась преодолена в последующие десятилетия: местным властителям, христианским кнезам (knez) и группам полукочевников удалось выйти из своего статуса райя, взять на себя временные военные функции, прежде чем вернуться в прежнее состояние[162]. Линию раздела можно пересечь, однако она была закреплена: с одной стороны, сыновья крестьян-христиан, нанятые в систему девширме (самые ранние упоминания относились к периоду правления Баязида I), или мусульмане, ставшие кади, муфтиями или преподавателями, навсегда оставляли массу райя; с другой стороны, сыновья христианских тимариотов оставались тимариотами, но часто принимали ислам.

В провинциях, образованных в XVI веке, тимар укоренился не так прочно, как на ранее завоеванных территориях. Он заменил прежние наделы за службу в Центральной Анатолии и в Биляд-аш-Шам: в период мамлюков зерновые земли, принадлежавшие государю, раздавались отдельным лицам в форме икты – передачи суммы государственных сборов в обмен на службу. Но в Восточной Анатолии, Ираке, Йемене и Магрибе племенные обычаи и фикх оставались нормой, особенно когда земля не принадлежала короне.

Рассмотрим пример Египта. Подобно провинциям Магриб, Триполитания, Абиссиния, Йемен, Багдад, Басра и Лахса, Египет финансово был автономен. Подать, уплачиваемая ежегодно, представляла собой не излишек, возникающий в результате расчета доходов и расходов, а сумму, устанавливаемую и постоянно регулируемую Стамбулом. Дань, которой обложен Каир, была значительна, но составляла менее десятой части имеющегося дохода; генерал-губернатор получал самый высокий доход в империи после великого визиря. Возьмем случай его коллеги, состоявшего на должности в Хиджазе. Святые места находились под особой защитой, и поэтому он не платил дань султану и не попадал под режим личных налогов, будучи обложенным только таможенными пошлинами – позднее, в XIX веке, расходы на содержание провинции будут выше, чем доходы. В Крыму существовала обратная ситуация: Порта получала немалые деньги от таможенных пошлин, налогов с солеварен, рыболовства и продажи рабов, – с 1475 года и до конца XVII века более миллиона рабов вывезено из Украины и Польши для продажи на рынках Крыма.