Османы. Как они построили империю, равную Римской, а затем ее потеряли

Точно так же как произошло с чаем, привезенным из Китая, европейская элита сделала употребление кофе важной частью церемониала. Некоторые кофейни даже предлагали те же услуги, что и османские, включая рассказчиков и поэтов, официантов в «османской одежде», турецкие ковры или подачу кофе с шербетом и табаком. В общественных банях Лондона в качестве освежающего напитка разносили кофе[839].

В некоторых европейских странах бирюза была ассимилирована как важнейший элемент национальной культуры. Национальное шведское блюдо, коттбуллар – это не что иное, как османский кёфте. Союзник османов, шведский король Карл XII (1697–1718 гг.), влюбился в маленькие фрикадельки, находясь в османской Молдавии. Он вернулся с рецептом, но заменил баранину на свинину, а также познакомил северную страну с голубцами и кофе[840].

Наряду с фрикадельками, кофе и тюльпанами Европу покорила восточная музыка. Османские военные оркестры были первыми во всем мире.

Европейская публика в XVII и XVIII вв. приходила в восторг от их нестройных звуков, музыкантов, бивших в тарелки и игравших на рожках. Европейцы создали собственные османские оркестры с усачами в тюрбанах, выступавшие на карнавалах и свадьбах. Триста «янычар» играли на свадьбе принца Фридриха Августа II и Марии Йозефы Австрийской в Дрездене в 1719 г.[841] Армии переняли эту практику, и к концу XVIII в. военные оркестры по всей Европе могли похвастаться барабанами, тарелками, литаврами, тамбуринами и турецкими полумесяцами (звенящими колокольчиками)[842].

Впервые представленные на сцене ткани, мебель (диван, пуфы) и предметы декора вошли в европейские дома. Женщины высших кругов – даже императрица Мария Терезия – были особенно очарованы османской одеждой[843]. Они восхищались предполагаемым гедонизмом османов. По словам леди Мэри Уортли-Монтегю, проживавшей в Стамбуле в качестве жены британского посла в 1717 и 1718 гг. и наслаждавшейся кофе, османы не были такими невоспитанными, какими их представляли европейцы-христиане. Вместо этого она изобразила их настоящими развратниками. Леди заявила, что у них «правильное представление о жизни; они проводят ее, слушая музыку в садах, угощаясь вином и изысканной едой, в то время как мы мучаем мозги какими-то политическими планами или изучаем какую-то науку, которую никогда не сможем постичь. Учитывая, какими короткоживущими, слабыми животными являются мужчины, есть ли какое-либо исследование, столь полезное, как исследование настоящего удовольствия?»[844]

Снова восстание

В первые пятнадцать лет правления Ахмеду III служила дюжина великих визирей, но в 1718 г. кумовство стало определяющим фактором при назначении на высокие государственные посты. В 1717 г. султан женил Невшехирли Ибрагим-пашу на своей дочери Фатиме-султан и в следующем году назначил его великим визирем.

Он стал известен как Дамад (зять) Ибрагим-паша. Его сын от первого брака был женат на дочери Ахмеда III Атике-султан. Адмирал военно-морского флота Каймак Мустафа-паша женился на Фатиме-ханым, одной из дочерей Дамада Ибрагим-паши от первого брака[845]. Главный помощник великого визиря Кетудха Мехмед-паша, тоже родом из Невшехира в центральной Анатолии, сочетался браком с другой дочерью великого визиря, Хибетулле-ханым. Двое племянников Дама-да Ибрагим-паши также женились на дочерях Ахмеда III. Его правнук и правнучка (отпрыски дочери Каймака Мустафа-паши и сына Кетюды Мехмед-паши) влюбились друг в друга и поженились[846].

Между 1718 и 1730 гг. мужья шести дочерей Ахмеда III служили визирями, как и мужья четырех дочерей предшественника султана, Мустафы II. Сестра императора Хатидже-султан вышла замуж сначала за его верного спутника, затем за великого визиря и, наконец, в возрасте восьмидесяти лет, через тридцать лет после смерти второго супруга, за другого мужчину, занявшего тот же пост.

Чиновники также пытались стать частью элиты, породнившись с сильными династиями и государственными деятелями[847].