Осьминоги, каракатицы, адские вампиры. 500 миллионов лет истории головоногих моллюсков

Другое значительное отличие состоит в том, что у рыб цветовое зрение развивалось путем повышения разнообразия светочувствительных белков в глазах. У колеоидов ничего подобного не появилось, и цвета они, вероятно, не различают. Я говорю «вероятно», поскольку предположение о том, что такие разноцветные, меняющие свою окраску животные не различают цвета, приводило в замешательство не одно поколение ученых, и некоторые предполагали, что у современных кальмаров и осьминогов имеются нетрадиционные виды цветового зрения. Возможно, светочувствительные пигменты, распределенные по всему телу, могут посылать сигналы в мозг[125]. Или, может быть, стремительно меняя форму глаз, колеоиды способны сканировать чередующиеся волны разной длины, сравнивая каждое изображение с предыдущими и таким образом получая информацию об изменении цвета во времени[126].

Впрочем, колеоиды (независимо от того, различают они цвета или нет) точно могут видеть нечто недоступное нам, людям, а именно поляризацию света[127].

Солнечный свет обычно состоит из волн, которые распространяются во всех направлениях. Но когда волны отражаются от некоторых поверхностей, например от воды, они создают световые пучки, которые идут на сетчатку только в одном направлении. Это так называемые блики, которые нам не нравятся, поэтому мы придумали поляризационные солнечные очки. Потом нас посетило озарение, и мы изобрели цифровые экраны, испускающие поляризованный свет: именно поэтому, если посмотреть на экран телефона через солнечные очки, он загадочным образом темнеет. Возможности поляризационных солнечных очков этим исчерпываются: они блокируют поляризованный свет. К сожалению, очки не помогут расшифровать тайные послания каракатиц. Эти животные ведут независимые друг от друга разговоры кожей: одновременно посылают поляризованные сигналы собратьям-каракатицам и поддерживают цветовую маскировку для невосприимчивых к подобным сигналам хищников.

Такой способ коммуникации может показаться удивительно продвинутым для беспозвоночных, однако многие виды каракатиц и кальмаров весьма социализированные существа. Передвижение стаями позволяет легко находить партнера, когда приходит пора спариваться и размножаться, а также обеспечивает защиту от хищников — может быть, это тоже своеобразная компенсация за утрату защитной раковины. Некоторые виды кальмаров даже охотятся сообща.

На развитие всех этих удивительных новшеств ушло много времени. Первому колеоиду было далеко до современной хитроумной каракатицы или способного сбежать из плена осьминога. Скорее он мог походить на обычного головоногого с внешней раковиной, который однажды утром встал не с той ноги и случайно натянул кожу на раковину.

Струя, бьющая из раковины

Внутренняя раковина самого изученного древнего колеоида Hematites сохраняла твердую цилиндрическую жилую камеру, в которой помещалась бóльшая часть плоти животного. Его реактивное движение осуществлялось путем малоэффективной накачки через раковину, которую мы видим у современных наутилусов: животное выдавливает воду из сифона, втягивая тело глубже в камеру. Вскоре эволюция освободит мантию от оков раковины, открывая путь к более эффективному реактивному движению, которому помогают еще и плавники.

Hematites, скорее всего, был чем-то похож на жившего в силурийском периоде сотню миллионов лет назад головоногого моллюска рода Sphooceras, каким мы его себе представляли: его мантия покрывала наружную сторону раковины. У этих двух головоногих могло быть и еще кое-что общее: укорачивание раковины. У многих ископаемых Hematites не хватает первых камер фрагмокона, которые должны были формироваться в яйце и сразу после вылупления: на основании этого некоторые ученые предположили, что это животное появлялось на свет с частично внешней раковиной. Сломав «младенческую раковину», мантия, видимо, обрастала вокруг оставшейся части раковины и выделяла не просто материал для крышечки, как у Sphooceras, а полноценный ростр^{11}, и всю дальнейшую жизнь животное проводило с полностью внутренней раковиной[128]. Впрочем, находили экземпляры Hematites и с нетронутой младенческой раковиной, так что гипотеза укорачивания остается неподтвержденной. Но несомненно, что мантия всегда выделяла материал для ростра вокруг кончика фрагмокона.

Внушительный ростр Hematites станет обязательным атрибутом колеоидов в последующие 200 млн лет, вплоть до их вымирания в конце мелового периода. Это всего лишь усложненная версия тактики эндоцераса (древнего крупного прямораковинного головоногого, с которым мы познакомились в главе 2), который откладывал минеральные вещества в камеры на кончике фрагмокона, чтобы создать противовес и удерживаться в горизонтальном положении в воде.