Основа философии

У коммуникации уравнивающая эпистемологическая функция. При посредстве коммуникации передаются общие понятия, смысловые контексты и готовые установки: «Das H"oren und Verstehen hat sich vorg"angig an das Geredete als solchen geklammert. Die Mitteilung «teilt» nicht den prim"aren Seinsbezug zum beredeten Seienden, sondern das Miteinandersein bewegt sich in Miteinanderreden und Besorgen. Ihm liegt daran, dass geredet wird. As Gesagtsein, das Diktum, der Ausspruch stehen jetzt ein f"ur die Echtheit und Sachgem"assheit der Rede und ihres Verst"andnisses. Und weil das Reden den prim"aren Seinsbezug zum beredeten Seienden verloren bzw. nie gewonnen hat, teilt es sich nicht in der Weise der urspr"unglichen Zueignung dieses Seienden, sondern auf dem Wege des Weiter- und Nachredens. Das Geredete als solches zieht weitere Kreise und "ubernimmt autoritativen Charakter. Die Sache ist so, weil man es sagt. In solchem Nach- und Weiterreden, dadurch sich das schon auf"angliche Fehlen der Bodenst"andigkeit zur v"olligen Bodenlosigkeit steigert, konstituiert sich das Gerede» [50] (пер. с нем.: «Слышание и понимание заранее привязаны к произносимому как таковому. Сообщение не «сообщает» первичного бытийного в отношения к сущему, о котором речь, но бытие-друг-с-другом движется в говорение-друг-с-другом и озабочении проговариваемым. Ему важно, чтобы говорение было. Сказанность, поговорка, изречение отвечают теперь за подлинность и дельность речи и ее понятность. И поскольку говорение утратило первичную бытийную связь с сущим, о котором речь, соотв. никогда ее не достигало, оно сообщает себя не способом исходного освоения этого сущего, но путем разносящей и вторящей речи. Проговоренное как таковое описывает все более широкие круги и принимает авторитарный характер. Дело обстоит так, потому что люди это говорят. В таком до- и проговаривании, через которое уже изначальная нехватка почти достигает полной беспочвенности, конституируются толки»). Коммуникация формирует, таким образом, общее мировоззрение, к которому мы, приобщая, приобщаемся.

Представление становится коллективной коммуникацией, при посредстве которой оно приобретает независимый характер по отношению к собственной сфере представлений индивидуума. В свете этого условного независимого положения коллективного представления может сложиться впечатление о реальном самостоятельном существовании общего понятия, являющегося предметом представления: «Der Bezug erh"alt aber durch die Umschaltung seiner auf eine Beziehung zwischen Vorhandenen jetzt selbst Vorhandenheits-charakter. Entdecktheit von… wird zur vorhandenen Gem"assheit eines Vorhandenen, der ausgesprochenen Aussage, zu Vorhandenem, dem besprochenen Seienden. Und wird die Gem"assheit nur mehr noch als Beziehung zwischen Vorhandenem gesehen, das heisst wird die Seinsart der Beziehungsglieder unterschiedslos als nur Vorhandenes verstanden, dann zeigt sich der Bezug als vorhandenes "Ubereinstimmen zweier Vorhandener»[51] (пер. с нем.: «Отношение через свое переключение на отношение между наличным приобретает теперь само характер наличности. Раскрытость чего-то становится наличной примеренностью одного наличного, высказывания, к другому, обговоренному сущему. И если эта примеренность рассматривается больше уже лишь как отношение между наличными, т. е. способ бытия членов отношения понят без различия как лишь наличное, то отношение кажет себя как наличная согласованность двух наличных»).

§ 1.2.2 Определение понятийной конфигурации

Интересные примеры выделения структурных явлений дает анализ собирательных слов, обозначающих животных. В русском языке имеются понятия «стая», «стадо», «табун» и «рой», которые обозначают группы животных, относящихся к разным видам, и учитывающих поведенческие особенности животных. Например, группу жвачных животных обозначают словом «стадо». Но среди жвачных животных есть «привилегированное сословие», которое обозначают словом «табун». Речь, конечно, идёт о лошадях. Зато, например, волкам и обезьянам приходится уживаться с птицами и рыбами в пределах понятийного поля слова «стая». Скорее всего, это можно объяснить тем, что слово «табун» (как, кстати, и слово «лошадь») заимствовано у тюркских народов, жизненный уклад которых раньше во многом определялся коневодством, что соответственно наталкивало мысль на выделение узкого понятия, конкретизирующего «стадо диких лошадей». При этом вполне возможно, что у тюркских народов не было общего понятия о «стаде», соответствующего русскому понятийному разрезу, объемлющему разные виды жвачных животных.