Основание Харькова (старинное предание)

Встревоженный Андрей немедленно приступил к распоряжению. В тот же день наскоро сплели из ветвей шалаш (первое поселение), покрыв его листьями, травой, вблизи найденным камышом, и в нём поместили слабую Масю. Потом Муха с тремя товарищами ускакали на конях вперёд в разные стороны с тем, что если кто из них найдёт какое селение и не в дальнем расстоянии, туда на руках перенести Масю; но если селение будет отдаленно и Масю доставить туда к вечеру будет невозможно, то из селения пригласить женщину, необходимую в таком случае и хотя бы уже сколько-нибудь понимающую дело, для коего она будет призвана, и поспешнее привести её к страждущей.

К вечеру из посланных никто не возвратился, но и Мася казалась так покойна, что Андрей, успокоясь духом, ходил в окрестностях этой рощи, любовался местоположением, отыскал две реки, кои, соединясь вместе, составляли одну, протекавшую близ того места, где они основали временное свое пребывание. Как же еще и утром посланные не возвращались, то Андрей удостоверился, что вблизи нет никакого селения, а потому по причине Масиного положения они должны будут остаться здесь на несколько дней... К удивлению своему, он нашёл, что эта мысль не огорчила его; напротив, ему казалось, что если бы он и должен был когда-либо оставить это место, то ему было бы грустно...

На другое утро он был погружён в размышления о чём-то и всё ходил в окрестности. Положение Маси его не тревожило; она была покойна, бодра и до того крепка, что без всякого отягощения готовила сама обед из рыбы, которую наловить в ближней реке умудрился оставшийся спутник их.

— О чём ты так задумываешься, мой милый Квитка? — спросила Мася, ласкаясь к мужу. — Всё ходишь один и всё рассматриваешь по сторонам. Здесь мы в совершенной безопасности. Если тревожишься обо мне, то напрасно: я уже так отдохнула и укрепилась, что если бы воротился Муха с товарищами, то я могла бы пуститься в дальнейший путь. Однако скажу тебе... если бы не моё положение, я бы не вышла отсюда; так хорошо здесь.

Андрей поцеловал жену и сказал: — Как ты утешила меня, неоценённая Маничка!.. Дал бы бог возвратиться товарищам с чем нужно, тут я что-то вам предложу.

Поздно к вечеру из посланных прежде всех воротился Муха. Ему посчастливилось как-то напасть на городок, т.е. на большое пространство, обнесённое частоколом, с неглубоким рвом, выстроенный ещё при царе Иоанне Васильевиче, для наблюдения за движениями татар, иногда внезапно нападавших на пограничные города России. Городок этот был при реке Донце, назывался. Чугуев, и в нём обитали несколько стрельцов и дворян низшей степени, так называемых «боярских детей», с семействами. Они, прослужа здесь уречённое для них время и дождавшись смены, возвращались на прежнее жилище в Москву.

В Чугуеве Муха был принят радушно, и лишь объявил, кто он, что и для чего нужно ему, как тут же одна из жён стрелецких предложила свои услуги и вызвалась ехать для помощи больной. Рассказала о многочисленной и всегда удачной практике своей, что она и по Москве между своими славилась ловкостию, умением, а больше счастием в этом деле. Сборы были недолги. Федосья Кузьминична, так звали акушерку, пригласила с собою «для потехи барыни» девушку, дочь одного «из боярских детей», и, забрав что нужно было по её ремеслу, покатила с Мухой, припеваючи и балагуря во всю дорогу.

Не с одною Федосьею Кузьминичною в Чугуеве познакомился наш Муха. Он нашёл там священника, условился с ним, как поступать, когда бог пошлёт радость пану Квитке; приговорил ехать с собою одного промышленника взглянуть на их кочевье, рассчитать, что нужно для вновь прибывших. Что значит для русского промышленника каких-нибудь тридцать вёрст расстояния, хотя бы и дикою, непроходимою степью? И вот он на тройке лихих коней следовал за Мухою, везя на всякий случай кое-чего из съестного.

Приезд Мухи с кем нужно было оживил Андрея, а возвращение утром и других посыланных совершенно успокоило его. Товарищи Мухи не так были счастливы, как он. Хотя они и находили людей, но это были или пикеты чугуевской команды, или какие-либо блуждающие в степи люди, имеющие свои занятия, свой промысел, и с которыми посланные не нашли за нужное сближаться.

Кузьминична без дальних церемоний прямо отнеслась к Масе, заласкала, заговорила её.