Основание. Пятый пояс

Я вспомнил, что у меня накопилось немного духовной силы, и создал вокруг себя и трёх узлов прочную Жемчужину с толстыми стенками, рыкнул ещё раз:

— Прочь!

Но толку от того, что ближайшие змеи пытаются выполнить этот приказ? Напирающая масса остальных змеев толкает их хвостами вперёд, ко мне.

Всё, что я помню из своего детства в деревне, так это то, что нужно заставить повиноваться тебе вожака стада и тогда остальные джейры будут повторять за ним. Но вожак змеев снаружи и меня либо не слышит, либо не слушается. Мне до него не дотянуться ни кнутом, ни печатью Указа, которая на него даже не ляжет.

У шакалов можно выбить самых наглых, самых сильных, чтобы напугать остальных и заставить их отступить. Самый сильный вновь снаружи, а эти…

Я впился взглядом в ближайших змеев, раздирая их на клочья. Раньше я долго учился проходить трансформации стихии от пыли и нитей через капли и туман к змеям, сейчас я за миг прошёл обратный путь: внутренний слой сферы змеев распылило ярко-синим туманом. Раз, затем другой и третий, уничтожая напирающих змеев.

Туман рванул клубами по всей удерживаемой мной сфере пустоты вокруг узлов, не обращая внимания на стены Жемчужины, заполнил её синевой, закрутился по ней, становясь всё гуще и плотней с каждым моим ударом, а затем вдруг обратился сотнями капель, которые на моих глазах принялись слипаться в длинные, извивающиеся нити.

Ещё три развеивания и плотность стихии вокруг меня стала невообразимой. Какой туман, какие капли? Вокруг меня словно возникла вода, в которой нити за миг преобразились в стремительные тени гривастых змеев.

Миг назад мне казалось, что я отыграл в размерах защищаемой сферы, а теперь осознал, что проиграл. Проиграл всё: змеи заполнили собой весь объём Жемчужины, одним махом добравшись до того, что я так упорно защищал. Очередное развеивание, которое я нанёс, превратило змеев вокруг в туман, который тут же собрался в них обратно.

— Прочь!

Змеи качнулись в разные стороны, пытаясь разлететься во все стороны от меня, а через миг качнулись обратно, все разом — к узлам. Ближайшие к ним змеи, соткавшиеся из тумана вплотную, так и вовсе сразу скользнули сквозь них, отдавая этим едва заметным узелкам свою стихию.

Меня снова пронзило болью, которая путала мысли, заставляла меня даже сейчас здесь в бесплотном виде дрожать. Или это лишь отдача от моего убийства?

— Прочь! Прочь! Прочь!

Я всё же сумел отогнать от себя змеев, но всего лишь на расстояние вытянутой руки. Что это значило здесь, в пространстве моего тела? Лишь то, что я сумел защитить всего один узел. Всего один. Но, несмотря на клубки змеев вокруг двух других узлов, боль ушла, дав мне возможность прояснить мысли и понять, что происходит.

Мне повезло, что я изначально занял место для защиты именно над этим узлом. Все три зародыша есть изначально у каждого Воина. Значит, эти узлы относятся к первому средоточию и первой системе меридиана, это узлы духовной силы.

Вливай в них стихию, не вливай, они не раскроются. Но если в первый узел нужно вливать именно духовную силу, хоть каплю, чтобы сжечь выносливость и превратить её в энергию, то именно во второй узел нужно вливать духовную силу и стихию. Я уже делал так, сжигая годы жизни, чтобы получить стихию для борьбы с тьмой в своей голове. И если я сейчас не хочу умереть от старости, то мне любой ценой нужно защитить этот узел, удержать его.

Но только удерживать его — это путь в никуда. Не знаю как, но мне нужно донести до этого тупого змея снаружи, что в меня больше стихии не влезет. Никуда не влезет и что если он не даст мне прийти в себя, то я просто умру. Вместе с ним.

Ну или же разобраться с тем, как этот дарсов змей держит меня в беспамятстве, что служит причиной этого моего состояния, и исправить это.

Так мы и замерли: я давил на змеев, удерживая сферу пустоты вокруг последнего узла, они слушались, пытались уйти прочь, но их просто растирало напирающими сзади. Растирало в буквальном смысле — в пыль, в туман, в нити, среди которых не было ни единой цветной.

Но если змеи вели себя, как самые тупые джейры на свете, уверенные, что ударом рогов могут пробить любую преграду, то я всё же думал, искал выход, который меня спасёт, и раз за разом пробовал хоть что-то, но сделать.

Я перепробовал очередные лечения головы, удары болью, которая должна была заставить меня очнуться, попытки дотянуться до жетона, попытки использовать мыслеречь, чтобы докричаться до Седого и прочее и прочее.

Я пробовал докричаться и до змея, в отчаянье я пробовал докричаться и до Неба, хотя и знал, что оно не даст мне совета, как нужно действовать.

Я пробовал всё, что только приходило мне в голову. И в один момент я попробовал и то, что меня всё же спасло.

Я поднял перед собой ладонь, ярко освещённую вездесущим синим сиянием. Тела у меня здесь не было, но бесплотную ладонь чётко очертили сгустившиеся капли стихии, которые словно облепили невидимку, открывая его взглядам.