Основание современных государств

Именно поэтому Декларацию прав человека и гражданина 1789 г. следует считать основанием французского государства, хотя она действовала всего четыре года (два, если считать утверждение конституции 1791 г. ее формальной ратификацией).405 Декларация объединила в себе метафизическую концепцию "воли народа", ритуальное наделение нового государства суверенитетом и вписывание в него трансцендентной социальной цели. Проблема заключалась в том, что, как почти сразу стало ясно, на основе принципов этой декларации никогда не удастся организовать политически стабильное государство. Поскольку в Декларации прав человека и гражданина не было места ни истории, ни традиции, не было возможности замаскировать противоречие между "Общей волей" Руссо и управлением большим государством. А поскольку "разум" (первопричина враждебности к истории и традиции) играет столь привилегированную роль в концептуализации "Общей воли", эти противоречия проявляются еще более ярко, чем если бы в Декларации упоминались классовая, религиозная или этническая принадлежность.

Как и в случае со всеми учредительными собраниями, в самом начале революции, после того как третье сословие объявило себя "Национальным собранием", наступил момент, когда дилемма открытия должна была стать очевидной. В этот момент еще не было признанного лидера, не было процедурных правил, члены собрания еще не признали своего доверия как представительных агентов народа. Но дилемма, которая должна была возникнуть при создании Национальной ассамблеи, так и не возникла. Одна из причин заключается в том, что, по сути, члены собрания молчаливо приняли назначение короны в качестве своих полномочий, тем самым сняв проблему того, как они могут считаться представителями народа по отношению к агентам короля (тем самым они приняли и концепцию короны о "народе"). Проблема выбора лидера (парламентского председателя) была решена путем ротации председателей, так что каждый председатель имел мало власти над остальными членами. И, что примечательно, ассамблея очень медленно принимала парламентские правила, чтобы каждый член имел равные права в очень хаотичной и часто эмоционально бурной обстановке. Подобные решения и практика вполне устраивали депутатов, пока король служил им опорой, но как только монархия стала немощной, дилемма вновь встала перед ними во весь рост, начиная с вопроса о том, кто является "народом", а кто - его агентами.

Дэвидсон перечисляет семнадцать "государственных переворотов", в результате которых "революционеры последовательно, по частям, демонтировали созданную ими самими структуру институционального права". При составлении этого списка он использует несколько широкое понятие "государственного переворота", поскольку включает некоторые действия, предпринятые жителями Парижа, в категорию основных "незаконных" актов. Однако, если отбросить легальность, он выделяет действия и события, которые резко изменили расстановку политических сил в ходе революции; результаты его анализа в целом согласуются с большинством нарративных историй. С момента открытия Генеральных штатов до низложения короля 10 августа 1792 г. (первый из семнадцати переворотов) прошло 1 193 дня. Несмотря на то, что первый период характеризовался насильственными моментами и неуклонным ослаблением монархии по отношению к Национальному собранию, это был и самый продолжительный период сравнительной политической стабильности, включавший в себя, как и оказалось, почти две трети всего периода до падения Робеспьера. С нашей точки зрения, изменение частоты государственных переворотов в этом списке очень хорошо коррелирует с повторным возникновением дилеммы открытия после низложения короля.