Основная операция

Потому что небожители не едят отборные помидоры и салями из Елисеевского, не носят рубашки и штиблеты из Петровского пассажа, не бреются электробритвами из ГУМа: продукты могут быть отравлены, вещи пропитаны ядом, а электроприборы — замыкать на корпус. Не обязательно умышленно, с целью убийства: экологические просчеты, технологическое разгильдяйство и производственные ошибки встречаются гораздо чаще и хотя по тяжести последствий зачастую не отличаются от террористических актов, но настигают именно рядовых граждан. И пить молоко с пестицидами или радионуклидами — тоже привилегия простого человека, хозяина своей страны. Буренка, поящая политическую элиту, пасется на особых пастбищах, а по линии здоровья и благонадежности проверена до седьмого колена, так же как и те люди, которые ее обслуживают.

Итак, если исключить рекламные цели, небожителям нет нужды ходить по магазинам. Все необходимое доставят на дом в упакованном, аппетитном, а главное — самом безопасном виде. Этим испокон веку занималось Девятое управление КГБ СССР, а в новые времена — Главное управление охраны. Но семью Верлиновых эти организации не обслуживали. Валентина Семеновна через день сама отправлялась за хлебом насущным. Она не обладала телевизионной известностью, и никто не обращал внимания на пятидесятидвухлетнюю женщину, сохранившую нерасплывшейся когда-то очень стройную фигуру. Никто, кроме двух молодых мужчин характерной южной внешности: смуглые лица, орлиные носы, смоляные усики и живые черные глаза, следовавших буквально по пятам на протяжении всего маршрута.

Они стояли за Валентиной Семеновной в булочной, заходили в овощной, долго ждали у молочного, пока она выбирала сливки для внука: Борька был привередлив в еде. Когда женщина, нагруженная двумя объемистыми сумками, переходила дорогу, южане подошли сзади.

— Извините, мы от Валерия Антоновича, — с легким акцентом произнес один. — Он просил срочно привезти вас к нему.

Рядом притормозила черная «Волга», дверцы раскрылись будто сами собой. Все это выглядело убедительно для любой женщины. Но не для той, которая тридцать лет прожила с сотрудником спецслужбы.

— Подержите сумки! — уверенно то ли попросила, то ли приказала она, всучила каждому сковывающий движения груз, а сама шагнула к машине, но вместо того, чтобы сесть в нее, резко захлопнула дверцу и бросилась бежать.

— Нападение! Помогите! Позвоните в милицию!

Кричала она именно то, что нужно кричать в таких случаях, чтобы привлечь внимание прохожих и деморализовать нападающих. Еще пять лет назад усачи прыгнули бы в автомобиль и умчались, посчитав операцию сорванной. Но пять лет прошли, повальная вседозволенность и безнаказанность развратили до мозга костей преступников и полностью уничтожили гражданскую активность населения. Если надо затолкать бабу в машину, то какая разница — происходит дело в безлюдном лесу или на тысячелюдной Тверской! Южане бросились в погоню, быстро настигли добычу и, не обращая внимания на окружающих, затащили ее в «Волгу». Взревел мотор. Воспитанные новой действительностью люди безучастно шли по своим делам, некоторые остановились поглазеть и двинулись дальше, когда бесплатное представление закончилось. Никто не сделал попытки записать номер, и ни один никуда не позвонил.

* * *

У генерала Верлинова выдался очень напряженный день. Он сидел в своем кабинете за важной беседой с неприметным, начавшим толстеть человеком лет шестидесяти двух — бывшим сотрудником института одиннадцатого отдела. Старые работники помнили, что его фамилия Лыськов и до ухода на пенсию он занимался подземными лодками — направлением, впоследствии признанным неперспективным. Секретарь получил приказ никого не впускать и ни с кем не соединять, но выполнить его так и не смог. Вначале в приемную ворвался взволнованный Васильев, и чрезвычайность его дела легко определялась даже по внешним признакам: он был весь в грязи и не снял подземного снаряжения и боевой амуниции. В таком виде к начальнику Службы не приходил еще никто.

Но чрезвычайность сообщения майора не перевесила важности разговора с Лыськовым: генерал только на пять минут вышел в приемную, выставив секретаря и охранника, переговорил с Васильевым, после чего вернулся в кабинет.

— Я не могу ничего гарантировать, — продолжил объяснения пожилой человек, растерянно разводя руками. — Изделие находится в земле более года, его техническое состояние мне неизвестно, способ активации не определен, прямого доступа нет…

— Только что я получил сообщение, которое просто обязывает вас дать гарантированный результат! — жестко сказал генерал. — Работа будет оплачена, возможно — и возможность довольно высока — отмечена наградой. Ресурсы, приборы, материалы будут предоставлены в необходимом объеме. Можно экспериментировать: отрицательный результат не принесет вреда, а положительный — решит задачу. Срок — от двух до десяти часов.

— Сколько? — не поверил Лыськов.

— Крайний срок — двенадцать.