Основной компонент

Кристина вздохнула, сильнее сжала мои пальцы и заговорила, шмыгнув носом:

– Я боялась потерять тебя, Саня. Когда три недели назад ребята позвонили и сказали, что тебя посекло осколками.

– Какие три недели?! Какими осколками?! – воскликнул я и снова попытался сесть, разумеется, безрезультатно.

– Ты ничего не помнишь? – спросил Димон.

Я осторожно мотнул головой. Ребята переглянулись.

– Мы поехали в лес на раскопки. – начал Миха.

– Это я помню. Бык заставил отрабатывать расколоченные Лёхой полбара.

– Чё я-то сразу?! – взъерепенился Лёшка.

– А не надо было кунгфуиста из себя изображать! – накинулся на него Димон.

– Тихо вы! – шикнула Кристина, заметив, как я поморщился и закрыл глаза.

Громкие звуки отдавались в голове колокольным звоном, в правый висок торкало, будто кто-то тыкал в него китайскими палочками.

Парни успокоились, только Лёха недовольно пыхтел.

– Дальше, – слабым голосом попросил я, не поднимая век.

Кристина продолжила рассказ. Оказалось, найденная мной старая мина каким-то образом взорвалась прямо на делянке. Меня сильно посекло осколками: в нескольких местах порезало кожу головы, перебило ключицу, ранило в ногу, поломало ребра и пробило легкое в пяти миллиметрах от сердца. Повезло, короче, чуть-чуть левее, и меня бы здесь не было. А потом она сообщила приятную новость: на днях банду Быка посадили за черное копательство, а его самого упекли по делу за покушение на убийство. Так что теперь мы свободны от всех обязательств.

Ребята пробыли со мной полчаса, пока не пришла медсестра и не выпроводила их из палаты, милосердно позволив Кристине остаться еще на минутку. Кристя поцеловала меня, оставив на губах вкус помады и ощущение немыслимого блаженства в душе, провела нежными пальчиками по щеке, сказала, что сильно любит, и невесомо выпорхнула за дверь.

Через неделю меня перевели из реанимации в обычную палату, время посещений увеличилось до полутора часов. Друзья навещали меня каждый день. Мы болтали обо всем, что придет в голову, но я ни разу не обмолвился с ними о преследовавших меня снах, в которых я вместе с прекрасной незнакомкой отбивался от оборотней и воевал с фашистами. Были там и какие-то одинаковые с виду чуваки с топорами, от которых я отмахивался мечом.

Спустя полтора месяца меня выписали, но я еще долго восстанавливался, занимаясь дома и посещая специальные процедуры в поликлинике. Нога сильно пострадала, и врачи опасались, как бы я на всю жизнь не остался калекой. К счастью, все обошлось. Осталась лишь незначительная хромота…

Начался новый учебный год. В университет я не пошел, взял академку, чтобы продолжить лечение, а потом и вовсе перевелся на исторический факультет, решив целиком посвятить себя поискам солдат минувшей войны. Я пока на койке валялся, понял: та мина не просто так взорвалась. Это мне знак свыше дали. Пусть не по своей воле, но я плохим делом занялся, вот и огреб по самое не хочу. Хорошо хоть, жив остался, а раз так – надо искупать вину.

Добрая половина зимы прошла в подготовке к экзаменам, занятиях кинезиотерапией и приготовлениями к свадьбе. Мы с Кристиной решили пожениться. За неделю до церемонии, когда я в библиотеке листал страницы очень редкого фолианта, затрезвонил мой телефон. Я перехватил недовольный взгляд суровой библиотекарши с пучком седых волос на голове и посчитал за лучшее слинять из читального зала. Книжный цербер, в старом платье, серых в рубчик колготках и массивных туфлях с пряжками, высверлила мне дыру между лопаток, пока я шел до двери.

– Але! – бросил я в трубку, едва оказался в коридоре.

– Здравствуй, внучек, – проскрипел телефон голосом бабы Любы. – Извини, что побеспокоила тебя. Ты не мог бы приехать ко мне на выходные? Хочу подарок на свадьбу вручить.

Я начал отнекиваться, сказал, мол, любимая бабуля сама поздравит меня и мою невесту, но бабушка была непреклонна, заявив, что в ее возрасте порядочные старушки сидят дома, а не бегают по свадьбам, даже если женится их любимый внук.

– Хорошо, ба, я приеду. С Кристиной. Ты ведь не против познакомиться с избранницей внука?

– Ну, конечно, Саня, не против. Приезжайте в субботу, я вам блинков напеку.

Морозным субботним вечером мы вышли из вагона на заснеженную платформу станции. Вместе с нами из электрички на перрон высыпали еще десятка два человек. Одни скрылись в здании вокзала с круглыми часами «Заря» на фронтоне, другие с котомками и чемоданами в руках отправились на автостанцию, чей навес с темными бугорками автобусов под ним виднелся в трех сотнях метров отсюда.

Мы немного потоптались на перроне, ожидая, когда освободится путь. Зеленая змея электрички, свистнув, с гудением укатила дальше на восток, и я увидел на той стороне стальной магистрали дядю Петю. В косматой шубе и похожей на взрыв сеновала шапке он сильно смахивал на случайно вылезшего из берлоги медведя.

– Саня! – заревел он. – Здорово!

– Здорово, дядь Петь! – крикнул я и помахал рукой.