Основы человечности для чайников

– Ретроградный Меркурий, – буркнула Диана и, торопливо запахнув плащ, выскочила на улицу, по пути особенно выразительно фыркнув.

Разве что язык не показала (или Ксюха просто не разглядела).

– А ты иди сюда, – позвал мужик. – Ксения, я так понимаю?

– Ага, я вчера звонила.

– Ну да, Тимка так и сказал, что придет такое… разноцветное. Ладно, погнали, чего тут-то стоять.

Федор положил свою здоровенную лапищу на плечо Ксюхи, отчетливо подталкивая ее вперед, к внутренней двери. Из-под рукава куртки виднелись края цветной татуировки. И над воротником виднелись края татуировки. Возможно, это были края одной и той же татуировки.

Ксюха представила себе это монументальное полотно размером с организм и запоздало испугалась. Ей всегда нравились татуировки, но как абстрактное явление. Как то, что бывает у других, и там, у других, может смотреться по-разному – круто, стремно, интересно, самобытно, странно. Но добавлять посторонние узоры на собственное тело она никогда не планировала. И сейчас, честно говоря, тоже не планировала.

Но ключ она воспринимала не как случайный узор, а как нечто жизненно важное, то, что всегда должно быть под рукой. Или на руке. Или на ноге, как шрамы Людвига. Или еще где-нибудь. Не украшение, не способ выпендриться, не средство самовыражения, а необходимый для полноценной жизни элемент.

В общем, ей позарез нужна была татуировка, но в последний момент захотелось развернуться и сбежать куда глаза глядят. А Тимуру сказать, что передумала. Он даже смеяться не будет, только обрадуется!

Ксюха и сама почти обрадовалась, представив эту ситуацию.

И, не давая себе времени на раздумья, шагнула к дверям. Внутренним.

* * *

Обычно, слыша словосочетание «салон красоты», Ксюха представляла себе стандартную парикмахерскую. Ну, может, с отдельным закутком для эпиляции. Был у них рядом с домом один такой «салон»: два обшарпанных кресла для клиентов, столик для маникюра и пластиковая швабра в углу, которая постоянно падала и за которую Ксюха постоянно запиналась.

Зато там работала милая девушка, готовая за вменяемые деньги покрасить скучные русые пряди во все цвета радуги, и за это Ксюха мирилась и со шваброй, и с обшарпанностью, и с бесконечными мыльными операми на экране маленького телевизора.

Местный салон красоты был совсем другого типа: он напоминал скорее элитную косметологическую клинику с отдельными кабинетами и записью на месяц вперед. Впрочем, парикмахерская здесь тоже была – здоровенный зал, в котором девушки в форменных фартуках суетились вокруг клиенток. И кресла были новые, словно только что из магазина. И конечно же, белые.

Федор провел Ксюху сквозь зал и кивком указал на дверь, выглядящую как вход в служебное помещение.

За ней белое царство наконец-то закончилось, и началось нечто более похожее на реальный мир: туалет, кухня, какая-то кладовка, вешалка с куртками. А когда под ноги Ксюхе грохнулась пластиковая швабра, ощущение чуждости и стерильности схлынуло окончательно.

– Нам сюда! – Федор распахнул очередную дверь, за которой царила кромешная мгла.

Ксюха уже успела представить гибрид темного чулана и подпольной лаборатории, но после щелчка выключателя оказалась в совершенно типичном тату-салоне.

Не то чтобы она часто бывала в тату-салонах (вообще не бывала), но картинки в интернете посмотрела. И то, что обнаружилось в помещении, очень на эти картинки походило: и эскизы на стенах, и зеркало, и лампа, и кресло, чем-то напоминающее те, что в стоматологии стоят, и всякие баночки-бутылочки на полках. И еще одна дверь в противоположной стене.

– Нормальный вход потом там будет, – кивнул на дверь Федор, – чтобы прямо с улицы можно было войти, а не через коридоры пробираться. Но это попозже, когда вывеску сделаем и всякие мелочи добьем. А пока работаем только для своих и иногда распугиваем внешним видом гламурных девочек. Ты раздевайся, а то здесь жарко. Вешайся в шкаф, я пока приготовлю все. И даже не буду спрашивать, сколько тебе лет, потому что не хочу этого знать. А Тимку убью, когда увижу.

– Он не виноват. Я его… почти шантажировала.

– Кажется, об этом я тоже знать не хочу, – хохотнул Федор, стягивая куртку. Под ней оказалась майка на узких лямках, и Ксюха убедилась в правильности своей догадки – татуировки на руке и шее были единым целым. Правда, что конкретно они изображали, понять было невозможно: хаотично переплетающиеся линии никак не складывались в цельную картину, оставаясь чем-то красивым, но слишком сюрреалистичным для того, чтобы разобраться с одного взгляда. – А Динка чего на тебя взъелась?

– Приняла за одну из фанаток Тимура. Он же у нас школьная звезда, половина моих одноклассниц по нему прется.

– Я все еще не хочу знать, в каком ты классе! Просто пообещай, что завтра сюда не ворвутся твои разгневанные родители!

– Расслабьтесь, у меня их нет, – отмахнулась Ксюха и, заметив, как напрягся Федор, торопливо добавила: – Все нормально, можно не сочувствовать. Они живы, просто им на меня наплевать.