Основы философии науки

Михаил Ямпольский, анализируя специфику оперирования с информацией в быстрых коммуникативных мирах Интернета, указывал на невозможность сохранять прежний стандарт достоверности информации даже в журналистике, не говоря уже о «серьезном» академическом научном знании. Ямпольский утверждает, что дезинформация, непроверенная информация, вычурная информация становятся неотъемлемой частью быстрых коммуникативных потоков, а сам факт проверки и достоверности лишается само собой разумеющегося ореола ценности13. Применительно к производству и трансляции научных знаний следует отметить, что «научная сенсационность» заставлять производителей и потребителей информации выделять не магистральные, а наиболее интенсивно потребляемые (зрелищные, эффектные, конъюнктурные, сенсационные) области и направления актуальных научных исследований.

Стало правилом в качестве подобных направлений выделять секторы научных исследований, имеющие отношение к так называемой сфере человеческих инстинктов, а именно: секс, здоровье, смерть, привлекательность, деньги, социокультурные знаки престижа, технологические фетиши и феномены, выходящие за рамки обыденного. Так, взятая для примера выборка из актуального архива Яндекса (от 8.10.2007) по теме «Наука» показала, в целом, соблюдение выделенных тематических приоритетов: медиа сообщают об изобретении вакцины от ВИЧ в Новосибирске (тема здоровье, смерть), о зависимости продолжительности жизни от брака, установленной сотрудниками Лондонской школы экономики (тема психология, жизнь, секс), а также о доказательстве библейского происхождения жизни, открытии очередной планеты, похожей на землю и т. д. Именно эти сферы исследований способны быть как источниками информационных поводов, так и собственно потребляемой информацией. Они позволяют воспроизводить сюжеты, актуализировать повествовательные уровни и инстанции, которые, в силу регулярности обращенного на них интереса, конструируют для публики ситуацию ожидания. В соответствии с этой конфигурацией медийного поля отбираются факты и сведения, предназначенные для передачи.

Ситуация медийного отбора и фильтрации научных фактов, пригодных не только для рассказа, но и для показа, может создать иллюзорное представление о действительно кажущемся узком и вульгаризированном горизонте pop-science. Иллюзия ущербной избирательности переносится с приоритетных для медийной репрезентации областей актуальных научных исследований на саму технологию и механизм воспроизводства научного знания в масс-медиа. Налицо подмена самой специфики распространения информации в реальности медиа регулярно потребляемой сюжеткой.

Эмблематические сюжеты с их навязчивой повторяемостью, регулярными циклами потребления и, соответственно, с не менее регулярными циклами производства научных сенсаций, делают невидимыми, непрозрачными и непроявленными внутренние каналы циркуляции научной информации. Если принять за точку отсчета схему Николаса Лумана о специфике программных зон в реальности массмедиа14, то может создаться впечатление, что для науки не остается жанровой ниши в современных медиа, точнее, наука как система накопления, производства и распределения информации должна быть размыта по основным программным зонам (новостная зона, зона развлечений, зона рекламы). Собственно, именно три программные зоны очерчивает универсум массмедиа:

– в новостной программной зоне основным сюжетом оказываются «научные сенсационные открытия» (складывается ситуация, когда только открытие или юбилей может стать достаточным основанием для производства новости);

– в зону развлечений вписываются сферы научных исследований, связанные с «основными человеческими инстинктами», а также вся продукция, способная функционировать в качестве зрелища. Здесь уместно, например, упомянуть научно-популярный фильм, показанный на канале VIAS at History (11.09.2007) и посвященный истории романтизма, научной биографии И. Ньютона, Ч. Дарвина, З. Фрейда и т. д. Визуальные эффекты и техники, к которым была столь чувствительна романтическая культура (а именно – отражения, зеркала, эффекты удвоения, иллюзии, панорамы и т. д.) превращаются авторами фильма в зрелище, а следовательно, в главный ресурс развлекательности и одновременно в способ визуального пояснения и комментирования современных представлений о статусе зрения и зрелища в культуре романтизма (D. Crary)15;