Основы гуманной педагогики. Книга 5. Учитель

«Малолетние извращенцы… Больно вам, больно? Повторятся любовные сцены – будет хуже! Чтобы я больше не видела вас вместе!»

В её голосе звучит злоба…

Потом он стоит голый у кровати Машеньки, над головой держит мокрые трусы.

В глазах Машеньки – ужас и сострадание, в его глазах – отчаяние и обречённость.

Машенька прячется под одеялом, плачет и шепчет: «Всё равно я люблю тебя и буду любить…»

Алексей Александрович открывает глаза.

Вскакивает с дивана.

Сознание его уже не прежнее, а просветлённое.

Он срывается с цепи – мигом выбегает из комнаты и также мигом оказывается на площадке второго этажа.

Кулаками бьёт в дверь.

– Мария-Машенька, – кричит он, – повзрослел твой любимый. Открой двери, Мария-Машенька, это я – Лёшенька… Открой…

В дверях в ночной рубашке стоит молодая красивая женщина, за ней стоит тоже он сам – шестилетний мальчик.

Лёшенька берёт Машеньку на руки и целует, целует.

Радостно рыдает и целует.

Машенька шепчет ему что-то на ухо. Тоже радостно плачет и шепчет.

А мальчик в восторге, прыгает, дёргает их за руки и кричит:

– Пойдём в лес… Встретим восход солнца у каштанового дерева!

– Пойдём! – отзывается Алексей Александрович.

Он несёт Машеньку на руках.

Добрый человек сажает их в машину и мчится по безлюдным улицам, выезжает на шоссе и жмёт на газ – надо успеть до восхода солнца.

– Здесь? – спрашивает и резко тормозит машину.

– Да-да…

Они бегут к каштановому дереву.

Оно ждёт их, соскучилось по ним. Видит, что жизнь светлеет для них, и радуется.

– Помоги мне залезть на дерево, – говорит мальчик Алексею Александровичу.

Тот поднимает его над головой. Мальчик цепляется за нижнюю ветку и лезет выше.

– Осторожно! – предупреждает Алексей Александрович.

– Не лезь высоко! – волнуется Мария.

Но он поднимается всё выше и выше, ползёт уверенно и быстро.

– Осторожно!

– Дальше не лезь!

Птички не видят в нём чужака. Они настраивают свои голоса.

И вдруг с ветвей каштанового дерева, с ветвей всех деревьев леса звучит мощный хор – птицы восхваляют солнце. В общем пении выделяется соло – певучим голосом мальчик возвещает:

– Восходит Солнце!

Первый луч солнца пробивается сквозь ветви и ослепляет глаза стоящим под деревом. Но они смотрят, не моргая, тянут руки к солнцу и впитывают всю щедрость дарительницы жизни.

Потом поднимают головы и смотрят в ветви.

– Лёшенька! Мальчик, где ты?

Но мальчика там уже нет…

Видят, как с кроны старого каштанового дерева взлетает птица и устремляется ввысь.

Но вот и её тоже не стало видно.

II. Учитель

Пролог. Василия Александровича назначают директором школы

Василия Александровича, прекрасного молодого учителя, победителя разных конкурсов, вызвали в управление образования, и начальник предложил ему стать директором школы. Тот обрадовался, но не потому, что перед ним открывался путь карьерного восхождения – ему было чуждо такое чувство. Обрадовался потому, что в этой должности он увидел возможность способствовать утверждению идей гуманной педагогики, последователем которых он стал с первого же года своей учительской жизни. Потому он не постеснялся сразу сказать начальнику:

– Только с одним условием…

Начальники вообще не приемлют никаких условий от подчинённых, но здесь он почувствовал, что этот молодой человек не рвётся к должностям, а ему срочно нужна была кандидатура директора одной школы, в которой старый был только что уволен.

– И какое же это условие? – спросил он даже с интересом.

– Вы, надеюсь, знаете, что я сторонник гуманной педагогики. Если я и приду в школу директором, то только с намерением повернуть весь педагогический коллектив к идеям гуманной педагогики. Могу я заручиться вашей поддержкой?

Начальник сморщился.

– Вы понимаете, школа эта загнана в тупик – низкая успеваемость, запущенные финансовые дела, тридцать лет школу не ремонтировали, материальная база допотопная… Вам надо будет вытянуть ее из болота, у вас просто не будет времени заниматься вопросами гуманной педагогики… Какая гуманность, в руки надо взять школу…

Эти объяснения не впечатлили Василия Александровича, и он опять повторил своё условие:

– Иначе я не согласен… Мне лучше остаться простым учителем…

– Нельзя ли отложить ваши намерения хотя бы на два-три года, пока школа нормализуется?

– Нет, – ответил Василий Александрович решительно, – нельзя. Нельзя потому, что и распределение финансов, и ремонт школы, и обновление материальной базы, и всё остальное подлежат законам гуманной педагогики… Я рассматриваю школу как целостный организм…

При этих словах начальник нахмурился.

– Послушайте, – сказал он, – вы можете мне коротко объяснить, о каком гуманизме идёт речь? И вообще, может ли быть школа негуманной, если она школа?