Основы гуманной педагогики. Книга 5. Учитель

– Пожалуйста, дайте мне слово! Спасибо вам, что вспомнили эту историю. Это я – первая учительница Ванечки. Да, я была тогда властной. Детей я ценила только по двум признакам: как они осваивали у меня знания, умения и навыки и как они слушались меня. Но Ванечка, инакомыслящий и свободолюбивый мальчик, не укладывался в мою педагогику. Вот я и избавилась от него… А потом, спустя год, моя коллега из другой школы уговорила меня поучаствовать в Москве в Международных Педагогических Чтениях. Тема Чтений для меня была странной, но она задевала моё самолюбие. Тема звучала так: «Почему не прожить нам жизнь героями Духа?» На Чтениях было много народу, я увидела там других, не таких, как я, учителей, и слушала непривычные для моего сознания речи об учителе… Я была потрясена. С тех пор я другой учитель, с другими мыслями и другой практикой. Я потом написала письмо Ванечке и просила прощения. И вы знаете, он простил меня. Он иногда ко мне в гости приходит. О-о-о…

– А теперь заплакали вы, Ольга Сергеевна. Это уж никуда не годится. Нельзя ли без слез, сделались новым учителем – ну и слава богу, причём тут слёзы?

– Как вы не понимаете… Как не можете понять, что те десятилетия, когда я могла нести детям радость и не сделала этого, я переживаю до сих пор. У вас есть чувство вины? Вы знаете, что это такое? Мне жалко всех, кто тоже может любить и радовать детей, сам радоваться своей учительской жизни и не делает этого… Вот к чему мои слёзы… Спасибо вам, Сергей Артурович, за правду…

– Хорошо, садитесь… успокойтесь… Хотите валерьянки?

– Обойдусь без валерьянки…

– А теперь об одной трагической истории, из которой в своё время мы все могли бы извлечь полезные уроки, но этого не сделали. А если занялись бы этим тогда, может быть, участь Марии Васильевны обошла бы её стороной.

История эта восьмилетней давности, и разыгралась она в восьмом классе.

Учитель литературы проводил последний урок этого дня. Урок как урок, как штампованные оловянные солдатики: проверка, выставление отметок, объяснение нового материала, задание на дом.

Учитель – строгий защитник правил традиционной дидактики – выступал против новаторства.

Разрешите мне говорить более открыто.

Учитель не занимался воспитанием своих учеников, воспитанием в них мировоззренческих начал, смысла жизни, упорядочиванием и расширением духовного мира каждого. Он не считал это своим делом, он верил, что его задача – дать ученикам знание текста и привить им установленную схему его анализа.

Поиск смысла жизни на его уроках не выходил за грани запугивания учеников сдачей Единого государственного экзамена.

На том последнем уроке, после очередного напоминания о пресловутых ЕГЭ, ему возразил Андрей; он заявил, что тот, кто придумал ЕГЭ, «не любит нас, школьников».

Это стало поводом для несдержанного учительского гнева, который проявился в самых грубых высказываниях. Тем самым был дан импульс рождению того самого рокового мгновения, которое учитель выращивал давно, хотя об этом, может быть, и не думал.

Учитель набросился на мальчика: «Какой ты идиот, да ещё воображаешь себя поэтом! Чем ты думаешь, когда стихосложением занимаешься? Вот мой совет: тебе лучше бросить любовную писанину и готовиться к сдаче ЕГЭ, понял, кретин?»

Мальчик был ошарашен.

Он действительно писал стихи, притом хорошие. Спустя год они были изданы в виде книги, каждый из вас получил в подарок этот чудесный сборник. Будет время, перечитайте, и вы поймёте, какой поэтический талант потерял, может быть, мир.