Основы искусства святости, том 2

Не всегда, конечно, так. Бывает, что кто-нибудь заподозрит кого-то и не ошибется. Тогда еще хуже: накатывается дорожка уже к навыку, и лжец начинает за всеми и за всем замечать, и все это с самооправданием — «надобно же мне знать, в чем меня осуждают, чтобы исправиться»... И не понимает, что тут совершаются две вины и ошибки: во-первых, само начало уже от демона, раз оно основано на беспочвенном предположении, во всяком случае, заключающем в себе зерно злословия и осуждения, а как может древо зло плоды добры творити (Мф. 7,18)? Во-вторых, если человек этот на самом деле имеет серьезное намерение исправиться, то не должен, когда выговаривают ему за что-нибудь, смущаться — это указывает на присутствие гнева, а следовательно, и гордости в сердце, — но поклониться и попросить прощения. Собственно, нужно бы поблагодарить своего учителя, но для этого необходимо иметь достаточно того смирения, которым когда-то обладал наш народ; мы же его теперь не имеем. А без смирения слова благодарения будут скорей звучать насмешкой, сознанием собственного превосходства (в умении владеть собой при незаслуженном — если это было — оскорблении и прочем) над своим -284-

вразумителем. Причем, вместо желания «огрызнуться», то есть гнева, появляется тонкое тщеславие. Таким образом человек лишь перепродает себя другому бесу*. (* Отсюда «коварная улыбка при обличениях», о которой говорит Иоанн Лествичник, см. далее примечание 20.) Но если дело идет не о грубом, гневном выговоре со стороны поучающего, а о простом замечании (например, прислуга нам от души посоветовала что-либо), то благодарить, конечно, не-

7

пременно надо .

Пример лживого образа мыслей дает поэт Я. Полонский в своих «Воспоминаниях» : «Мне все казалось, — пишет он, — что человек с здравым смыслом непременно осмеет меня как фантазера или психопата».

Если человек вовремя не обратит на это внимания, то сперва ему будет только «казаться» и «думаться», что все кругом относятся к нему «неспроста», а потом дело дойдет и до настоящих галлюцинаций. Святоотеческая литература и современная психиатрия дают столько примеров этого, что мне нет возможности приводить их здесь⁹. Но есть между ними и разница.

Ошибка врачей — а вследствие этого и их бессилие помочь больному — заключается в том, что они принимают за начало болезни то, что есть уже ее добрая половина. Принятие же ими благоприятствующих условий для болезни за сами причины ее вконец портит все дело. Также и лечение у этих эскулапов, скорее, можно принимать за желание показать, что они что-то делают, чем уверенное сознание, что они поступают так, как должны. Об этом говорят их рецепты, возлагающие всю надежду на саму природу («здоровый дух в здоровом теле»). Здесь одну из «важных» статей лечения составляет «гигиена» и «гимнастика», «хорошее питание», даже «мушки на затылок» при «усиленной раздражительности» (!), и тому подобное. Конечно, нельзя отрицать зависимости душевного устроения от состояния телесного организма, но все это очень мало помогает больному — постольку, поскольку душа только связана с телом.

Правильный путь — надо лечить душу непосредственно, а не через тело! (Понятно, почему медицина, лечит лишь тело: потому что не признает существования души.) Многие святые, будучи очень болезненными, жили в самой неподходящей обстановке -285-

для душевного равновесия, а не знали никакой «нервозности». Значит, она не от беспокойной среды, не от плохого питания, не от слабости нервов.

Ложь словом

Обычных примеров подобной лжи я приводить не буду — их множество вокруг нас, упомяну только об ее причинах.

• Происходит она, как и всякий грех, от сластолюбия, сребролюбия и славолюбия (1 Ин. 2, 16).

• От многословия и смехотворства.

Это обычное явление в обществе. Но как к нему относиться? Кто хочет спасаться, примет совет преп. Иоанна Ле-ствичника¹⁰, еще более тысячи лет тому назад сказавшего:

«Когда бесы увидят, что мы в самом начале стараемся отойти от слушания смехотворных речей вредного рассказчика как от губительной заразы, тогда покушаются обольстить нас двоякими помыслами: "не опечаливай", внушают они нам, "повествователя", или: "не выставляй себя человеком более боголюбивым, нежели прочие". Отскочи скоро, не медли; а если не так, то во время молитвы твоей вообразятся помышления о предметах смешных. И не только бегай таких бесед и лукавых собраний, но и разоряй их благочестно, предлагая на среду воспоминание о смерти и последнем суде; ибо лучше тебе окропиться в этом случае малым тщеславием (а я прибавлю: и полным изгнанием из общества в наше время. — Еп. Варнава), только бы сделаться виновником общей пользы».

• Собственно от сластолюбия и от сопутствующих сластолюбию страстей — желание расставить сеть ближнему, причинить зло, вред, или из боязни лишиться хорошего положения, места, покоя, из-за страха перед наказанием.