Основы искусства святости, том 3

Благодаря этому слабые члены тела церковного, то есть те из желающих спастись, которые не сильны духом, но однако обременены сильными страстями, видя для себя образцы покаяния и возрождения в лицах, бывших одержимыми подобными же пороками, но восставших, исправившихся и помилованных Богом, получают и сами надежду на спасение и уже не так приходят в уныние и отчаяние. Так, когда после Страшного Суда пойдут (по ликам) спасенные в рай, когда пройдут апостолы, пророки, мученики, пройдут девственники, преподобные, столпники, то куда присоеди--98-

ниться и пристать грешному человеку? — Некуда. А когда он увидит, что вот — потянулись разбойники, блудницы, гонители и хулители веры, смирившиеся, покаявшиеся, тогда душа его воспрянет. «Вот, — скажет, — те, к которым мне нужно присоединиться, и они примут меня как своего». И если благодать найдет в жизни его что-либо достойное для оправдания бывших грехов, то и он без зазрения совести примкнет к ликам покаявшихся и войдет с радостью в Вечный Град, Горний Иерусалим (Откр., гл. 21).

• Не то мы видим в истории светской литературы.

1. В Церкви только тогда человек прославляется и почитается, когда обладает святостью жизни (а не талантливыми сочинениями), в миру же как раз наоборот

— славу писателям доставляют их произведения, а не добродетели.

«Помни, что лучше любить по-христиански, нежели разуметь высоко; лучше красно жить, нежели красно говорить: разум кичит, а любовь созидает (1 Кор. 8,

1)», -говорит святитель Тихон Задонский⁶⁹.

Да, любовь, добродетель назидает, а учение — как бы оно ни было хорошо изложено, — если расходится с жизнью самого автора, не пользует. Чтобы оно производило нужное впечатление, приходится укрывать от посторонних жизнь писателя, а иначе у читателя появляется невольное смущение и недоверие к нахваливаемому товару, от которого, как он видит, сам предлагающий этот товар отказывается.

Вот пример. Писатель, давший знаменитую и известную из любого учебника по литературе «Аннибаловскую клятву»* (*См.: Тургенев И. С. Сочинения. Ч. 1. СПб., 1880. Литературные и житейские воспоминания. Вместо вступления. — Аннибаловскую клятву бороться с крепостным правом давали А. Герцен и Н. Огарев (см.: Герцен А. И. Былое и думы. Ч. 1). — Тургенев заимствует у них это выражение. — Прим, составителя.) бороться с вековым злом России, каковым он видел крепостное право, написавший не менее знаменитые «Записки охотника», со страниц которых будто бы веет любовью к народу, как известно из отзывов

современников, вел себя по отношению к последнему на деле совсем иначе. А. Головачева-Панаева в своих «Воспоминаниях» говорит: «С тех пор как Тургенев получил наследство, он постоянно жаловался, что получает доходов с имения очень мало, и в порыве своих скорбей проговаривался... "Я им не внушаю -99-

никакого страха... Прежде мужик с трепетом шел на барский двор, а теперь

70

лезет смело и разговаривает со мной совершенно запанибрата..."»

71

В. Семенкович , вспоминая о Тургеневе, сообщает: «Мужики его родового Спасского-Лутовинова разорены — и разорены при нем — и своим нищенским наделом, и тем, что при выходе на волю они обрезаны во всех угодьях и им буквально некуда курицы выпустить. Спасские мужики - самые бедные во всем Мценском уезде — это подтвердят все знающие положение».

72

Какой отсюда вывод? — Отвечу словами св. Варсонофия Великого : «Если кто говорит о сладости слов Божиих [в данном случае по поводу добродетели — милости к крепостным], а сам не вкушает ее, то этим он показывает, что она горька. Не горько ли слово это: аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возьмет крест свой, и по Мне грядет (Мф. 16, 24)? А если оно сладко, то зачем отвергаем его, желая исполнить свою волю? Кто говорит, что он знает путь, ведущий в какой-либо город, и однако спрашивает о сем пути, тот или презирает его, или, насмехаясь, искушает других. Если же кто знает путь и не хочет идти по нем, то такой подвергается осуждению как весьма нерадивый».