Особь

Граждане, еще не инфицированные вирусом агрессии, сидели по ночам за запертыми дверьми и плотно закрытыми шторами, и даже электричество не включали без крайней необходимости. Все понимали, что означает топот по ночной лестнице или скрежет подымающегося лифта. Даром жизнь отдавать никому не хотелось. Спать ложились, чутко прислушиваясь к звукам на лестнице и за окнами. При малейшем подозрительном шорохе опускали предохранители купленных на рынке стволов, пальцем проверяли лезвия топоров и кухонных секачей. На ночные звонки в дверь обычно не реагировали. Громилы, ломавшие дверь, тут же получали пули в животы, топоры крушили черепа, тесаки полосовали шеи, кислота обжигала лица. Случаи самосудов превратились в обыденность: каждую ночь у подъездов находили трупы маньяков, а немногочисленных пойманных безо всяких церемоний вешали на фонарных столбах и деревьях.

Участились случаи, когда здоровые еще люди изображали безумцев. Происходило это обычно для сведения личных счетов или во время налетов на богатые квартиры: ведь маньякам почти не оказывали сопротивления. Милицейские наряды, впрочем, не делали разницы между настоящими безумцами и мнимыми: убийц и насильников расстреливали на месте преступления без суда и следствия.

Случалось это, впрочем, нечасто. Правоохранители на броневиках предпочитали не соваться в темные дворы: бронемашины могли грамотно заблокировать и сжечь бутылками с «коктейлем Молотова» или подбить из гранатометов. Появился новый тип громил. По району то и дело носились автомобили, водители которых вели беспорядочный огонь на поражение, давили колесами прохожих. Таких уничтожали без колебаний – и не только менты, но и обычные вооруженные граждане. По городу циркулировали тревожные слухи о каком-то загадочном маньяке-байкере, стрелявшем в кого ни попадя: количество его жертв вроде бы перевалило за несколько десятков. Появившись словно ниоткуда, он безжалостно палил по прохожим и тут же уезжал с места преступления. Однако обезвредить моторизованного убийцу пока не представлялось возможным – слишком уж неуловимым он был. Удивительней всего, что мотоциклист оказался еще и на редкость живучим: в отличие от классических маньяков, укушенных Rattus Pushtunus, за этим вроде бы не наблюдалось никаких суицидальных поползновений. По крайней мере, орудовал он несколько дней, что для инфицированных было очень много.

Уже через неделю после введения чрезвычайного положения было замечено: все, зараженные страшным вирусом, действуют только в одиночку. Не было зафиксировано ни единого случая, когда маньяки сбивались в банды или входили бы друг с другом в какой-нибудь сговор. Это был классический случай войны «каждого против всех».

Чего, к сожалению, нельзя было сказать об афганских крысах: участились случаи, когда эти гнусные твари нападали на жертв скопом, и тогда шансов убежать просто не оставалось. Правда, пока у грызунов было слишком много еды на улицах – похоронные команды убирали трупы лишь раз в день, да и то далеко не везде.

Время шло, и ситуация ухудшалась неотвратимо. Милицейские патрули на бронетранспортерах и БМП оказались не только малоэффективными, но иногда и опасными для жителей блокадной зоны. Ни броня, ни стрелковое оружие не стало преградой для Rattus Pushtunus, которые умудрялись проникать даже в чрево броневиков. Случай, когда сошедший с ума правоохранитель перестрелял весь экипаж, а затем открыл беспорядочный огонь из крупнокалиберного пулемета по зданию райотдела милиции, подтолкнул к иному решению проблемы. В Южный округ откомандировали боевой вертолет с хорошо обученным экипажем. Пилотам вменялось в обязанность немедленно открывать огонь на поражение при малейшем подозрении в маньячестве, в том числе – и по милицейским машинам. К тому же мобильность вертолета давала возможность грамотно координировать действия наземных патрулей. При этом пилотам не разрешалось приземляться на территории Южного округа ни при каких обстоятельствах; никто не мог дать гарантий, что афганская крыса не проникнет незаметно на борт.

Всем экипажам была поставлена первоочередная задача: во что бы то ни стало обезвредить безумного байкера; количество жертв множилось с каждым днем, и никто не мог сказать, кто станет его следующей жертвой.

Глава 21

Изящный хирургический скальпель угрожающе сверкал в ровном люминесцентном свете. Его бритвенно отточенная кромка невольно наводила на мысли о безжалостных ампутациях, окровавленных тампонах и блестящих внутренностях, вывернутых в цинковый таз. Скальпель этот был несколько длиннее обычного: профессиональные инструменты для потрошения трупов обычно отличаются от операционных.

Вдоволь полюбовавшись сиянием скальпеля, Александр Иванович сдул с деревянного приклада охотничьего ружья несуществующие пылинки, любовно протер его рукавом, прищурился. Блестящее лезвие хищно впилось в полированную сосну. Сделав выразительную продолговатую зарубку, прозектор аккуратно смахнул деревянное крошево в ладонь и выбросил его в мусорку. Осмотрел зарубку и вроде остался доволен…