Особа королевских ролей

– Извините, я много говорю. Но иначе вы не поймете сути. Как вы думаете, почему Гончаров выбрал для работы Ленинскую комнату? Из-за ее размера? Да, но не только. НИИ располагался в старом, еще дореволюционном особняке. Я забыла, кому он ранее принадлежал. В здании было четыре этажа и подвал. Думаю, пресловутая Ленинская комната при законных хозяевах служила кухней. Отчего эта мысль мне в голову пришла? Помещение располагалось на первом этаже в самом дальнем конце коридора. Из него вела лестница в подвал, где находились чуланы и вход из внутреннего двора. Логично предположить, что некогда туда приезжали поставщики провизии, кухарка принимала продукты, оставляла их в кладовых, а потом поднимала в кухню то, из чего предстояло готовить. Сергея Николаевича привлекло удобное расположение помещений, мимо них никто из сотрудников НИИ не шастал, был подвод воды, что служит подтверждением моих мыслей о кухне. Члены команды Гончарова редко пользовались центральным входом. У них были ключи от двери в цоколь, там устроили вешалки. Мы переодевались, поднимались по внутренней винтовой лесенке наверх. А в процессе работы постоянно носились туда-сюда по маршруту: подвал – первый этаж. Времена почти былинные, никакой охраны во дворе у наружной двери не было. Да и сам НИИ стерегли одышливые пенсионеры, оружия у них не было, они просто проверяли пропуска у тех, кто заходил с центрального входа.

Евгения сделала паузу.

– Леонид объяснил, что мне надо прийти в восемь вечера в лабораторию, ослабить вентиль газового баллона и удалиться. Я сразу поняла, что он задумал, и отказалась. Матвеев отреагировал спокойно, он повторил: «Твое право. А у меня есть мое. Или ты делаешь, как я велю, и тогда я помогу тебе поживей расписаться с испанцем. Или не надейся получить разрешение на брак. Ты же работаешь на секретном объекте оборонного значения». Он натурально загнал меня в угол, выглядел очень довольным собой. Однако сообразил, что бывшая любовница не намерена участвовать в организации взрыва, и стал объяснять:

– Сергей занимается ерундой. То, что у него ничего не выйдет, давно известно. И он сам это усек, поэтому решил сесть на мое место, копает под старого приятеля, роет яму, куда я, по его расчету, должен упасть. У меня друзей много, шепнули на ушко: Гончаров против тебя интригует, сеть плетет. Если лаборатория взорвется, Сергея мигом из НИИ выпрут, дурацкие исследования прикроют. Включи мозг, Женя. Лаборатория находится в коридоре, в тупике. Ну бабахнет ночью, и что? Там и днем-то никого нет. Люди не пострадают, взрыв просто раскурочит аппаратуру, изуродует помещение. Гончарова выгонят. Я избавлюсь от «гения» и его не менее «гениальной» команды. Ты скоренько выйдешь замуж и улетишь в Мадрид. Кому будет плохо? Ответ нужен прямо сейчас. У тебя есть пять минут на обдумывание.

Евгения оттянула ворот свитера.

– Матвеев, конечно, мерзавец, но у него было много связей, он точно мог устроить мне массу неприятностей. И я согласилась!

– О-о-о! – хором воскликнули все женщины, которые находились в комнате. – О-о-о!

Евгения словно услышала их возглас, вздернула подбородок.

– А что я могла сделать? Сгнить в Советском Союзе? Жить в дерьме? Я хотела в Испанию. Полагала, что ничего страшного не случится! Ну, разнесет лабораторию! Туда ей и дорога. «Идеальный солдат» – тупая идея, ее никогда не осуществить. Как стали развиваться события далее? Вентиль надо было открыть в восемь вечера в четверг. В этот же день утром Леонид, идя на работу, споткнулся, упал на ступеньки у входа в НИИ, остался там лежать. Так получилось, что грохнулся он у меня на глазах. Я подбежала к Матвееву, тот простонал:

– Шахова, ты…

Тут подбежал охранник, я ему велела:

– Звоните в «Скорую».

Он кинулся в здание к телефону. Леонид сказал:

– Помнишь, что ты должна вечером сделать?

Голос директора звучал вполне бодро, я подумала, что ничего страшного с Матвеевым не случилось. Потом приехали медики, забрали пострадавшего.

Вечером я пришла во внутренний двор. Но не в восемь, как было велено, а в семь. Почему явилась пораньше? Мой испанец взял билеты в театр, а я не собиралась рассказывать ему о вентиле. Рассудила просто: семь или восемь, какая разница? Все равно никого не будет, а я успею на спектакль. Вошла во двор, иду к двери, а та вдруг открывается! Я испугалась, не хотела, чтобы кто-нибудь меня увидел, быстро села за мусорные баки, они стояли почти у входа. Гляжу! Леонид! На нем старая заношенная куртка, на ногах грязные боты, шапка до бровей натянута. По виду просто работяга. Никогда нашего франта таким не видела. И машины его поблизости не было. В те годы личными авто владели единицы. У Леонида была белая «Волга», он сам ее водил, очень гордился машиной, но когда я вечером пришла, на стоянке было пусто.