Особая реальность (перевод Останина и Пахомова)

Слово за слово – и мы увязли в дискуссии. Дон Хуан стал объяснять, что гуахо нельзя увидеть потому, что он может принять любые обличья. Я заметил, что то же самое он говорил о Мескалито. Тогда дон Хуан вообще прервал разговор, заявив, что видеть вовсе не значит «смотреть» и что возникшая путаница объясняется исключительно моей склонностью к болтовне.

Немного спустя дон Хуан сам возобновил разговор о гуахо, – как видно, я раздразнил его своими во-Оросами. Он показывал мне, как делают ловушку для

кроликов. Я держал длинный прут, согнув его дугой, а дон Хуан связывал концы веревкой. Прут был не толстый, но упругий. Когда дон Хуан наконец завязал веревку, у меня дрожали от натуги руки и кружилась голова. Мы сели, и дон Хуан заговорил. Он сказал, что ему давно ясно: чтобы понять что-то, я должен вволю наговориться. Поэтому он готов выслушать мои вопросы о гуахо и ответить на них.

– Гуахо в дымке нет, – сказал дон Хуан. – Дымок лишь помогает с ним связаться. Когда узнаешь своего гуахо лучше, можно будет не курить: ты и без курения сможешь, когда захочешь, вызвать его, и он исполнит все, что пожелаешь.

Гуахо сами по себе – не добрые и не злые, но колдуны могут использовать их для любых целей. Я выбрал своим гуахо дымок, потому что мне нравятся его умеренность, постоянство и справедливость.

– Дон Хуан, каким ты все-таки видишь гуахо? Те три мексиканца, например, показались мне обычными людьми. А тебе?

– И мне бы они показались такими же.

– Как же ты отличаешь их от настоящих людей?

– Настоящий человек, когда ты видишь его, выглядит как светящееся яйцо, поддельный – как человек. Это я и имел в виду, когда говорил, что гуахо невозможно увидеть. Они принимают любые обличья – собак, койотов, даже перекати-поля, какие угодно. Но дело в том, что, когда их видишь, у них остается тот же облик, который они себе выбрали. Все прочие существа меняются: выглядят, например, как светящиеся яйца, и тому подобное, а гуахо – сохраняют тот облик, что выбрали. Людей они дурачат без труда, зато собаку им не провести и ворону тоже.

– А зачем они нас дурачат?

– Все мы – клоуны, все дурачим друг друга. Гуахо принимают облик тех, кто нас окружает, и кажутся нам теми, кем они на самом деле не являются. Разве они виноваты, что мы не видим их?

– Все-таки их роль мне непонятна. Что они делают в этом мире?

– С таким же успехом можно спросить, что делают в этом мире люди. Я не знаю. Мы здесь, это все. Гуахо тоже; не исключено, что они появились здесь раньше людей.

– Что значит – раньше?

– Люди были здесь не всегда.

– Где здесь – в Америке или в мире? Снова завязалась дискуссия. Дон Хуан заявил, что единственный мир для него – земля, по которой он ходит. Я спросил, откуда он знает, что люди были в этом мире не всегда.

– Очень просто, – ответил он. – Люди плохо знают мир, в котором живут. Любой койот знает куда больше. Его не одурачишь подделкой.

– Но мы их ловим и убиваем. Почему они дают себя обмануть?

Дон Хуан так долго смотрел на меня, что я смутился.

– Койота можно поймать, отравить, застрелить, – сказал он. – Койот становится жертвой, потому что ему неведомы человеческие хитрости. Но если он уцелеет, можешь быть уверен: больше его не поймаешь. Опытный охотник никогда не поставит западню в одном месте дважды. Он знает: если койот умрет в капкане, другие койоты увидят его смерть, которая еще долго будет там витать, и станут обходить это место. А люди никогда не видят смерть там, где умер их ближний. Они догадываются о ней, но не видят.

– А может койот увидеть гуахо?

– Конечно.

– Каким он его видит?

– Чтобы это узнать, надо стать койотом. Могу сказать, что для вороны гуахо выглядит как колпак: снизу – круглый и широкий, вверху – остроконечный. Некоторые из них светятся, но большинство – тусклые и массивные. Напоминают мокрую тряпку, очень неприятные.

– А ты как их видишь, дон Хуан?

– Я уже сказал: так, как они выглядят. Они способны принять любую форму. Могут прикинуться камнем, могут – горой.

– Они что – разговаривают, смеются?

– Ну, если они среди людей, то ведут себя как люди; если среди животных – как животные. Звери их побаиваются, но, привыкнув, не обращают на них внимания. Да и люди тоже. Вокруг нас толпы гуахо, а мы их не замечаем. Потому что привыкли видеть только поверхность вещей.

– Ты хочешь сказать, что некоторые люди из тех, кого я встречаю на улице, на самом деле – не люди? – в замешательстве произнес я.

– Да. Некоторые – не люди, – отрезал дон Хуан.

Это утверждение показалось мне абсурдным, но я не мог допустить, чтобы дон Хуан говорил что-то ради красного словца. Я заявил, что это похоже на россказни об инопланетянах. Дон Хуан ответил, что его не волнует, на что это похоже, просто не все, кого мы видим на улице, – настоящие люди.

– Почему ты считаешь, что все люди в толпе – действительно люди? – спросил он с серьезным видом.

Как я мог объяснить – почему? Просто привык так считать.