Особенности национальной бюрократии. С царских времен до эпохи Путина

Люди, группировавшиеся вокруг Милютина, были разные. Имелись и представители нового поколения управленцев, но присутствовали и люди старой закалки, считавшиеся ранее непримиримыми противниками всяческих перемен. Это очень характерно. Есть сорт чиновников, которые очень хорошо умеют держать нос по ветру. В николаевское время им было понятно, что ничего из царских затей не получится. А здесь поняли: наступили новые времена.

* * *

Начали дело с того, что всегда делают в таких случаях, — с ротации кадров. Не слишком быстро, но и не медля, Александр, пользуясь мудрыми советами реформаторов, матерых мастеров бюрократических игр, стал потихоньку удалять с постов потенциальных противников. Чистку проводили очень грамотно. Начали с верхов, потом спустились вниз, в губернии, поменяв многих губернаторов. Все эти люди, разумеется, стали назначать на ключевые посты своих ставленнников. Николай, который до вступления на трон практически не имел дела с бюрократическими играми, до такого просто не додумался. Ему-то казалось: император прикажет — все кинутся исполнять. В данном случае подобрались более опытные люди.

Свои люди в губерниях стали протаскивать идею создания губернских Комитетов по крестьянским делам, которые вроде как должны были обсуждать вопрос освобождения. Вообще-то это была чистая инициатива сверху — провинциальные дворяне ни о какой реформе и слышать не желали. Но Александру требовалась хотя бы видимость поддержки «общественности». Сначала комитеты создали там, где сидели свои губернаторы, потом дело пошло легче. Вроде — «а вы что же»?

В итоге «во всех губерниях открыты были губернские комитеты… они составились под председательством губернского предводителя (дворянства. — А. Щ.) из депутатов — по одному из уездного дворянства — и из назначенных (курсив мой. — А. Щ.) особо местным губернатором помещиков. Эти губернские комитеты и работали около года, выработав местные положения об устройстве быта помещичьих крестьян. Так пущено было в ход неясно задуманное, недостаточно подготовленное дело, которое повело к громадному законодательному перевороту» (В.О. Ключевский).

Знакомая картина? На местах организуется поддержка правительственных инициатив. Пусть себе говорят. А чиновники наверху делают свое дело…

Разработку главного дела — освобождения крестьян, как и в прошлый раз, готовили в строжайшей тайне, в секретных комитетах. Но только на этот раз действовали не любители, а ребята из МВД. Конечно, кое-что все-таки просочилось. Недаром шефом жандармов был князь В.А. Долгорукий, противник реформ. Они начинают действовать. Так Долгорукий целенаправленно подкидывает царю материалы, из которых следует, что в случае проведения реформ начнется полный хаос. «Ввиду общего неудовольствия дворянства, ежедневно заявляемого получаемыми на Высочайшее имя письмами, он, Долгорукий, не отвечает за общественное спокойствие, если предложения редакционных комиссий будут утверждены».

Впрочем, Долгорукий тоже довольно быстро оказался не у дел.

Чем дальше, тем более кипели страсти, которые стали выплескивать в кулуары коридоров власти. Как-то граф Бобринский, противник перемен, откровенно «наехал» на Милютина: «Неужели вы думаете, что мы вам дадим кончить это дело? Неужели вы серьезно это думаете?.. Не пройдет и месяца, как вы все в трубу вылетите, а мы сядем на ваше место».

Когда все было готово, 28 января 1861 года на заседании Государственного Совета Александр поставил на обсуждение вопрос об освобождении крестьян. Вернее, формулировался он не так, речь шла о том, что лучше — «добровольное» или «обязательное» (то есть подписанное государством) освобождение. Но уже было понятно, что без приказа сверху помещики будут держаться за свои права, как панфиловцы. Итак, 45 голосовавших — 15 были за «добровольность», 17 — за «обязательность», 13 заняли промежуточную позицию. Разумеется, это было никакое не обсуждение, а выявление противников. Потому что Александр, выслушав всех, изрек:

— Крепостное право установлено самодержавной властью, и только самодержавная власть может его уничтожить, а на это есть моя прямая воля.

После этого все противники генерального курса были высланы в имения.

В губерниях господа дворяне продолжали спорить. На то все было и рассчитано. Потому что по большому счету никто у них так ничего и не спросил. А зря. Потому что говорили они порой верные вещи. Некоторые люди в России придерживаются идиотской схемы: есть «прогрессивные» деятели и есть консерваторы, которых и слушать-то не стоит. Это породило и обратную точку зрения, которая не менее идиотская. На самом-то деле все непросто в этом мире…

Как бы то ни было, 11 февраля 1861 года Александр при большом стечении народа прочитал Манифест об освобождении. Приняли его тихо. Полиция, опасаясь эксцессов, запретила бурные выражения чувств. Но все прошло тихо. Начиналась новая эра.