Особенности национальной бюрократии. С царских времен до эпохи Путина

Одним из следствий этой борьбы является размножение данных структур. То есть происходит оно по разным причинам, но в том числе и по этой. Так какая-либо группа, имеющая незначительный перевес, но опасающаяся противников, добивается создания «дочерней структуры», которая занимается одним из аспектов данной проблемы. Тут главное искусство — запихать туда противников и поручить им, скажем так, не самый важный фронт работ. А тем временем будут проводиться важные решения.

Я завел речь об этом еще и затем, чтобы показать, как может преодолеваться коллегиальность — в том случае, если председателю комиссии нужно кровь из носу навязать свою волю. И тут я снова обращаюсь к классику — Сирилу Паркинсону. Я прошу прощения за обильное цитирование, но он сказал все, и добавить просто нечего. А пересказывать талантливого автора своими словами просто не имеет смысла.

«Исследователи сравнительного председания определили четыре главные подотрасли своих изысканий — попугаизм, запугаизм, запутаизм и опутаизм. Попугаист старается не допустить живых и осмысленных дебатов. Он создает на заседании атмосферу попугайного повторения сказанного. Простейший и, пожалуй, лучший его трюк — частичная или полная глухота».

А если точнее — все, что бы вы ни говорили, отскакивает от него, как от стенки горох. Он с настойчивостью танка ведет заседание в нужном направлении, просто-напросто игнорируя возражения и замечания. Это срабатывает, если оппонент сам не очень уверен в своих возражениях. А еще лучше — если в какую-нибудь бюрократическую комиссию вынуждены были включить «представителей общественности». Часто этот способ используют представители «общественной», партийной или профсоюзной бюрократии, которые вынуждены работать с «народными массами». Да и на собраниях акционеров представители корпоративной бюрократии ведут себя похожим образом.

Следующая категория. «Председатель-запугаист напоминает апоплексичного многотонного носорога, и, когда ему возражают, создается впечатление, что его сию секунду хватит удар. На заседании он обычно считает, что вопрос уже решен и обсуждению не подлежит.

— Резолюция по пункту IV, принятая на предыдущем заседании, фактически предопределила наше сегодняшнее решение, господа.

— Господин председатель, мы же поручили О’Брайли и Макквити лишь наметить предварительную схему.

— Сейчас поздно обсуждать наше решение. Слишком много уже сделано. О’Брайли и Макквити могут взыскать с нас плату за отвергнутый проект. А потом нам придется заключать контракт с другими архитекторами и терять драгоценное время.

— Да ведь они должны были сделать только примерный эскиз и составить самую общую смету.

— Мы уже связали себя обещанием рассмотреть их проект. Могу я считать, что вопрос исчерпан?

— Господин председатель, по-моему, комиссия не давала никаких обещаний.

— Так вы полагаете, что я превысил свои полномочия?

— Разумеется, нет, сэр. Я просто говорю, что мы не связывали себя обещаниями.

— Вы что, ставите под сомнение мою честность?

— Я не говорю о вашей честности, сэр.

— Именно, сэр, вы говорите о моей бесчестности!

— Вы ошибаетесь, сэр.

— Ставлю вопрос о доверии! (Рычит.) Председатель я или не председатель?! (Вопит.) Доверяют мне здесь или не доверяют?! (Визжит.) Одернут ли наконец юнца, который оскорбляет меня грязными подозрениями?!!

(Успокоительный гул полного доверия.) В таком случае я требую, чтобы господин Гаддлей снял свои обвинения.

— Я вас ни в чем не обвинял, господин председатель.

— Принимаю ваши извинения. А теперь вернемся к делу. Поскольку мы связали себя обещанием, нам остается определить порядок очередности работ. Двое приглашенных от О’Брайли и Макквити специалистов уже прибыли, и я предлагаю позвать их на заседание.

Председатель-запугаист спокойно наблюдает, как дебаты тонут в разливе бессвязного лепета, а члены комиссии захлебываются в собственных словах и окончательно перестают понимать, о чем, собственно, идет речь. Выступают одновременно несколько ораторов, каждый из них толкует о своем, и темы их рассуждении пересекаются только внешне. Возникает совершенно бессмысленная говорильня».

Это один способ. Имеется и другой, о котором Паркинсон не знал. К примеру, в СССР председатель-запугаист тихо начинал сводить все к страшным словам:

— А вы понимаете политический аспект поставленного вами вопроса?

Сводить дело к политике никому не хотелось. В современных США существуют свои священные коровы. Так, при решении каких-либо общественных вопросов достаточно припугнуть «политкорректностью», правами разных там меньшинств — и оппонент заткнется.

* * *

И, наконец, классика сегодняшнего дня.