Особенности перевода

Анна промолчала, хотя на язык просилось – за что ты ненавидишь женщину, когда кобелил твой отец. Но сдержалась. Похоже, парень этого еще ни с кем не обсуждал. Пусть выговорится, полегчает.

– Федерико подхалим. – припечатал Диего. – он ее сразу принял, потому что папа так сказал. У Бланки уже давно своя жизнь, она в разъездах, ей плевать, с кем отец живет. Главное, чтобы ее не трогали. А я застрял с ними втроём в том доме. Нашем доме. Смотрел как она переделывает дом, переставляет купленную мамой мебель, обнимается с отцом и тихо сходил с ума. Как только исполнился двадцать один и я вступил во владение своим пакетом акций – только они меня и видели. Покатался по всему миру, тратил деньги направо-налево, пока пару лет как отцу это не надоело и он не пристроил меня начальником отдела.

– Мне показалось, она тебя любит. – осторожно заметила Анна.

– Любит. – невесело хмыкнул Диего. – В этом вся проблема. Если бы она была жадной до папиного состояния аферисткой, я бы ее ненавидел с чистой совестью. Так нет, заботится, в гости зовёт, с отца пылинки сдувает. У ее семьи кофейная плантация в Бразилии, так что не бедствуют. Вон, еще и размножаются.

Диего одним махом допил остатки вина. Анна решила, что до дому они будут добираться на такси.

– А как твои родители? – Спросил Диего после недолгого молчания.

– Оба живы-здоровы. – Автоматически ответила Анна и прикусила язык – наступила на больное место. Осторожно глянула из-под ресниц – вроде не расстроен, просто внимательно смотрит, ожидая продолжения.

Анна и продолжила.

– Все скучно и как у всех. Сестра, мама, папа, две бабушки, один дедушка. Другой попал в пятидесятых под репрессии. Сестра учится на втором курсе, будет юристом. Умница-красавица.

– На тебя похожа, значит.

Анна слегка покраснела. Не то, чтобы она не знала, что привлекательна и не дура, но слышать это от Диего, пусть и так завуалированно, было особенно приятно.

Они расплатились и вышли в густую тёплую ночь. Хозяин ресторанчика отчетливо выдохнул с облегчением, запирая за ними дверь.

Анна не без труда убедила Диего оставить машину там же, на платной стоянке. Камеры, охрана, ничего с ней до утра не будет. А садиться за руль после целой бутылки вина, считая выпитое у его родителей, мягко говоря небезопасно. Штрафа не будет, конечно – в Испании вождение после пары бокалов вина или стаканов пива разрешено, иначе движение бы парализовало. Испанцы запивают вином завтрак, обед и ужин. Но по старой российской привычке Анна предпочитала перестраховаться. Выпил – за руль не садись.

Так что они двинулись пешком по широкому портовому проспекту, вверх, к центру города. Диего рассказывал истории из детства, о своей маме, издевательствах над собой старшей сестры, и проказах брата.

– Представляешь, знакомит отец коллег с семьёй. Вот старший сын, вот дочь, младший сын сейчас подойдёт. И тут вбегаю я, в платьице, с бантиком в волосах. У меня тогда были кудри почти до плеч, маме очень нравились мои волосы. Ну и сестричка постаралась, Барби ей мало было.

Анна хохотала до упаду.

Внутренне она жалела Диего. Бедный мальчик, недополучил в самом уязвимом, подростковом, возрасте материнского внимания, из отца образец поведения тоже так себе, хорошо хоть не озлобился на всех, ограничивается мачехой. И отчаянно нуждается в простом человеческом тепле и понимании.

Пока они связаны контрактом, хотя бы это она дать ему вполне в состоянии.

А может, и помочь.

Надо их как-то с мачехой примирить. Столько лет уже прошло. Папаша у него, конечно, тот еще козел, но жить дальше как-то надо. Не ругаться же с семьей всю жизнь. Родственников, увы, не выбирают.

Мимо проехало желто-чёрное такси, призывно светя зелёным сигналом «свободен». Диего махнул рукой, усадил Анну и решительно заявил, что уж сегодня точно проводит ее до дома.

Анна не возражала. Рано или поздно он все равно узнает, где она живет. А бедному студенту вроде неё стыдиться своего жилья не пристало. Не на улице, поди.

Таксист с трудом вырулил на нужную улицу. Мощеным серым камнем переулкам было больше пятисот лет, и они не были рассчитаны на автомобильное движение.

Анна боком протиснулась в дверцу и собиралась ее захлопнуть, как следом вылез Диего.

– Нет уж, я сказал провожу до дома, значит до дома.

– Дом вот. – Анна ткнула пальцем.

– Хорошо, значит до подъезда. – Согласно кивнул парень.

Он был, что называется, навеселе. Не пьян, но в том приятном состоянии подвыпития, когда все вокруг хорошие и жизнь удалась.

Только этим можно объяснить то, что пройдя десять шагов вдоль здания и остановившись у нужной двери, он уверенно взял девушку за предплечье, развернул к себе лицом и вдумчиво, с чувством поцеловал.

Почему он при этом не получил по морде, Анна и сама толком не понимала. Может, на ней тоже сказалось действие алкоголя, может душная южная ночь располагала, а может жалость наложилась на воздержание и получившийся коктейль задурманил ей мозг.

Мысли улетучились, остались его обжигающие руки, скользящие по обнаженной коже, и ласковые, уверенные губы, исследующие и дразнящие ее рот.