Особенный. В твоих руках

— Так, стоп! — резко тормозит меня Маша и тут же извиняется. — Прости, Лиз, но ты сама погляди, что получается.

Мы вместе смотрим в камеру. Фон прекрасный и ракурс удачный, я на видео выгляжу хорошо, а мой танец — хуже некуда.

— Вот бездарность! — фыркаю сама на себя.

— Сделаем просто фотографии? — предлагает Маша. — Свет шикарный, жалко терять.

— Я не умею позировать и на постановочных фотках получаюсь ужасно.

Я опускаюсь прямо на землю, обхватываю себя за колени и смотрю в одну точку. Злюсь на себя и на весь мир заодно.

Макс закрывает свой ноут, подходит и обращается к сестре:

— За соседней горой отличные виды, иди потренируйся снимать пейзажи. Нам с Лизой нужно поговорить, минут пять, наедине, — делает ударение на последнем слове и смотрит так, что она без слов складывает фотик в сумку. — Я позвоню, когда закончим. Без звонка не возвращайся. Поняла?

Мария угукает и уходит, я с сочувствием смотрю ей вслед.

— Зачем ты с ней так грубо?

— Чтобы меньше вопросов задавала. Давай рассказывай, что с настроением?

Макс не меняет свой строгий тон. Протягивает руку и помогает мне подняться. Я вынужденно смотрю ему в глаза и выпаливаю, не успев как следует подумать:

— Сначала ты ответь, для чего пошел, если сидишь в своей работе и даже не смотришь на меня?

Правая бровь Макса медленно ползет вверх, в его глазах появляются смешинки:

— Вообще-то я старался не смущать тебя своим вниманием.

— Вообще-то мне твое внимание приятно, — передразниваю раздраженно. — Не нравится, как танцую? Так и скажи! Это стиль такой, он своеобразный. Контемпорари называется. В нем есть элементы йоги и акробатики. Не балет, конечно, но считается сценическим танцем и очень популярен на западе…

Макс поджимает губы, сдерживая улыбку. Бесит этим еще больше.

— …Что смешного? Выгляжу комично? Ладно, что уж! Танцую уродски, так хоть повеселю тебя. Костю тоже надо было взять, вместе бы посмеялись!

Максим вовсю лыбится, а я едва не плачу от обиды. Жалкая неудачница, которую он не полюбит, уедет скоро, бросит. Послать его хочется. К чертям или еще куда подальше. Выбирая направление, воздух ртом хватаю, хватаю… А он резко подается вперед и обнимает.

— Иди сюда, глупышка, я объясню, — притягивает к себе за шею. — Ты такая охрененная сейчас, такая секси, что мне тяжело смотреть, понимаешь? Я тебя так сильно хочу, что физически больно, — шепчет в ухо.

Это щекотно, а его слова не вяжутся с моими мыслями и уязвленными чувствами. Я пытаюсь увернуться, но он не отпускает. К скале мягко толкает, сверху нависает. В синих глазах блеск сумасшедший. Заметь я его раньше — танцевала бы, как богиня. Но я близорукая и без линз, а Макс сидел далеко.

— Тебе правда нравится? То, как я танцую? — уточняю.

— Мне в тебе все нравится, Лиза. Как танцуешь, говоришь, смеешься… Как смотришь на меня и стесняешься, а стоит поцеловать — дикой становишься, — шепчет в губы, дыханием их согревая. — Как ты пахнешь нравится, как дышишь рывками сейчас…

Его губы прижимаются к моим, руки спускаются по спине и сжимают. Я пытаюсь сделать вдох, но уже не могу, задыхаюсь в его фирменном глубоком поцелуе, трепещу в его руках.

Думать больше не получается, только чувствовать, как сильно люблю и хочу быть с ним. Никто не знает, что будет дальше. Простым смертным это не дано. Жить моментом и уметь им насладиться — это все, что мы можем. Этому я тоже учусь и сейчас у меня получается.

А потом я танцую. Сначала у скалы, позже на берегу — босиком на мокром песке и уже почти в темноте, потому что разговаривали, а точнее — целовались, мы дольше пяти минут. Маша снимает и приговаривает, что все идеально. Максим держится в стороне, но все время смотрит. Я его взгляд кожей чувствую и танцую только для него. Хочу и дальше ему нравиться, остальное «дальше» не так уж и важно.

Глава 25

Жизнь — маятник: чем глубже страдание, тем сильнее счастье. Это сказала Айседора, та «босоногая американка», что пленила сердце молодого русского поэта. Недавно я читала ее мемуары, некоторые фразы запомнились.

Сегодня я была в отчаянье. Чувствовала себя бесталанной и, как следствие, никому не нужной. Ненавидела обезображенную шрамом ногу, деревянную спину и корявые руки. Гнобила себя. Но стоило Максиму обнять и нашептать приятностей — у меня раскрылись крылья, запорхали и душа, и тело.

Маятник качнулся.

После съемки на пляже нас забрал Костик. Пока ехали к дому, Макс не сводил с меня восторженных глаз и держал за руку, сплетая наши пальцы. От счастья распирало! Какие там гормоны вызывают это чувство? Дофамин, эндорфин, серотонин? У меня передоз каждого, я от них, как пьяная.

Смотрю в зеркало и обалдеваю — так сияю, словно внутри меня кто-то свет зажег. И я знаю, кто это сделал. Сушу волосы феном и сама себе улыбаюсь. Лучшему в мире парню во мне все нравиться, он это сказал.