Особист

— Мы решили побег устроить. Серьёзный, весь лагерь уходит.

— Так во всех уверен?

— Не во всех. Идут те, кто пожелает. А стукачей я уже вычислил, парни их удавили.

— Это из-за них вчера немцы такой шмон устроили? Шесть часов стояли под лучами солнца.

— Ай-ай-ай, товарищ лейтенант госбезопасности, откуда такие словечки зоновские?

— А мы где?

— Уели.

— Мы в деле. Что от нас требуется?

— Помочь парням. В лагере, как вы могли бы заметить, моряков нет, что вполне логично в плане побега. Однако четверо жили в приморских городах и более-менее с судовождением знакомы. Прорываемся в порт и угоняем четыре лоханки. Их уже присмотрели. На каждом борту нужно по нашему брату особисту для общего контроля.

— Ясно.

— Вон там видите, сидит командир? Это полковник Парамонов, он отвечает за кадры, подойдете к нему, получите информацию, к какой группе будете приписаны, с командирами своих групп познакомитесь.

— Понял.

На этом я встал, отряхнул темно-синие галифе, уже потерявшие свой лоск, и направился к другой группе, у меня на сегодня много работы. А ночью началась стрельба, причём казалось — по всему городу. А на самом деле охрану уничтожили чуть раньше. Дело в том, что в порту в ремонтном доке работала группа в три десятка командиров, все из наших, и вот чтобы их не водить туда-сюда, много времени это занимало, их и держали в пакгаузе под замком и охраной одного часового. Парни уже смогли отогнуть покрытие на крыше, благодаря чему выбрались и уничтожили часового, тем более среди них было два командира из разведбата, младший лейтенант и капитан, они на себя это взяли. Их задачей было освободиться, тихо ликвидировать караул и направиться не к лагерю, а к полицейскому участку — там ночью мало сотрудников, — их уничтожить, вооружиться в арсенале, где наверняка хранилось конфискованное оружие, а после этого добраться до лагеря, для перевозки оружия можно использовать полицейскую машину. Дальше уничтожить охрану и освободить нас. А мы, вооружившись за счёт нашей же охраны, прорываемся в порт и захватываем те небольшие, но скоростные суда, которые парни, что работали в порту, для нас присмотрели.

Когда загрохотало, оказалось, что парни тротил нашли на полицейском складе конфиската, а среди них был сапёр, который подготовил его к применению, и шашками закидали казарму охраны лагеря, пока остальные отстреливали два патруля и шесть часовых на вышках. Ну, и вскрывали ворота. Пленные уже организованы были: пока снимали пулемёты с вышек и устанавливали их на улицах, откуда должны прийти комендантские части, остальные рванули к порту. Там тоже пострелять пришлось, именно на этом этапе мы больше всего парней потеряли. Потери, мне показалось, что-то уж очень большие оказались, до трети тех, кто решил уйти. Я вооружился небольшим мелкокалиберным охотничьим карабином — оружие с машины выдавали всем, кто из лагеря выходил, половину вооружить смогли, мне ещё с два десятка патронов в карман высыпали — и обстреливал немцев. Двенадцать на моём счету, двух пулемётчиков снял, когда ко мне подбежал посыльный и сообщил, что меня ждут у захваченного судна. Это был боевой корабль, как я понял. Ну, я и побежал за этим парнем, вроде тот командиром химвзвода был. А от пирсов уже отошли два перегруженных людьми судна. На третье и четвёртое грузили раненых, а в городе слышалась пулемётная стрельба. Как это ни страшно говорить, но те, кто прикрывал нас на улицах с пулемётами, считай смертники. Все вызвались добровольно.

На бегу я повернул голову в сторону бухты и увидел, как у головного судна встало два пенных столба. Чёрт, зенитчики по судам бьют, а их тут хватало, да и орудия для обороны порта тоже имелись. На судне догадались, и оно пошло зигзагами, второе тоже. Также пленные захватили несколько моторных катеров, довольно ходких, и, видимо, смогли разобраться с управлением, и они тоже к выходу в открытое море спешили. С нескольких сторон заработали прожектора, освещая их, но парни, стреляя из винтовок и пулемётов, смогли погасить большую их часть. Бежать пришлось изрядно, и когда я подбежал к дальнему пирсу, где как раз находились все три полковника, командовавших операцией по побегу пленных, и увидел, что они захватили, то у меня вырывалось:

— Это же «семёрка»?! Субмарина!

— Только не говори, что ты не сможешь ею управлять! — сразу повернулся ко мне полковник Гордеев, командир стрелковой дивизии Юго-Западного фронта. — Ты сам говорил, что моряк-подводник.

— Тут экипаж нужен, товарищ полковник, что я сделаю один?!

— Но ты можешь? — тихим, вкрадчивым голосом спросил он при полной тишине вокруг.

— Жить захочешь, не так раскорячишься. Смогу, но это будет на грани. Я могу просто не успеть что-то сделать, и мы пойдём на дно или перевернёмся.

— Мы поможем, скажешь, что нужно делать.

— Сомневаюсь, что у нас что-то получится, но выхода всё равно нет. Чувствую, этот побег войдёт в анналы истории. Ладно, как специалист, временно принимаю командование лодкой на себя. Товарищ полковник, вы мой первый зам. Что с лодкой?