Особист

Я рванул к мотористам, там всё проверил и сам дал электромоторам средний ход, рисковать с полным не стал. Под килем у лодки метров пять было, если карты с промерами глубин не врут, и дальше глубина подходящая. Бегом вернувшись обратно, я поднял перископ, а потом и лодку на нужную глубину, убедившись, что мы идём на перископной глубине, заодно осмотрел бухту и порт. Парни на оставшихся судах прижимались к берегу, уходя от огня крейсера. Ещё один катер потопили, дальше полковник встал, с интересом изучая, что снаружи происходит, подсветка в городе и прожектора помогали ему освоиться. А я побежал в носовой торпедный отсек. Десять минут пришлось учить, что и как делать. Когда меня вызвали, я закончил и прибежал обратно.

— Ещё одно судно с нашими расстреляли, тонет, — сообщил Гордеев, уступая мне место у перископа.

Течение нас сносило, пришлось подрулить, теперь шли точно на крейсер, который выбирал якоря. И что плохо, со стороны моря подходили два тральщика. Им загнать нас как нечего делать. Те даже ближе были, чем крейсер, именно из-за них меня и вызвали на центральный пост.

— Первый, второй, третий, четвёртый торпедный аппараты, товсь, — скомандовал я, и стоявший у переговорного устройства командир передал команду в носовой отсек.

Вскоре доложили, что торпеды готовы, заслонки убраны. Подрулив, я скомандовал:

— Первый пошёл.

Едва слышно забурлило, торпеда покинула аппарат и, разгоняясь, пошла вперёд. Стрелял я не по крейсеру, он ход ещё не дал, для нас это крупная цель, а по одному из тральщиков. Подрулив, выпустил и вторую торпеду. Последовали два взрыва. Одному тральщику корму оторвало, другому в центр корпуса пришлось, вот что значит дистанция в триста метров. А на самом деле повезло, те просто не ждали торпедной атаки, им не успели сообщить о захвате подлодки. Сделав поворот, я устремился в атаку на крейсер, выпустив разом две торпеды, и приказал готовить кормовой торпедный аппарат. Ну и уступил место по очереди двум полковникам, которые, глянув в перископ, подтвердили потопление двух тральщиков и что легкий крейсер горит, оседая на корму. В нем внутренние взрывы начались. Мы же отвернули и выпустили торпеду из кормового аппарата по двум грузовым судам с флагами Третьего рейха, они кучно стояли, на кого Бог пошлёт, но попадания не было, та на берегу рванула, а мы пошли в открытое море. А за нами — два уцелевших судна и три катера. Уйдя подальше, мы всплыли, запустили дизеля и на самом полном двинули в сторону Ленинграда. В темноте остальные суда и катера быстро потерялись.

Пока лодка бежала по волнам, на палубу поднялось около тридцати командиров, свежим воздухом дышали, кто-то курил трофейные папиросы, внизу действительно был очень тесно. Был сформирован расчёт для палубного орудия. Нашли и подняли пять осколочных снарядов и зарядили пушку. Присоединили прицел, он в арсенале был. Врачи на столе кают-компании оперировали раненых. Хорошо, что врачей было трое, так что умер только один раненый, его похоронили в волнах.

На мостике я поставил старшим Гордеева. Лодка бежала в нужную сторону, больше ничего не требовалось. С Гордеевым было три командира в качестве наблюдателей с биноклями в руках, чтобы всматривались в ночной горизонт. А я спустился внутрь, и мы с парнями-артиллеристами стали заряжать торпедные аппараты, благо кран-балки для помощи тут имелись. Подосвободили отсеки от торпед, зарядив так, что стало слегка свободнее. Потом я назначил ответственных командиров, и те следили за определёнными манометрами и датчиками. Если что не так, позовут меня. Других командиров учил управлять субмариной, объяснял, какие системы за что отвечают, и с каждой минутой все яснее понимал, что нужна нормальная команда. Если мы дойдём до Ленинграда, а в Ригу соваться я не хотел, вроде немцы её уже взяли, то это будет настоящим чудом.

Я в двигательном отсеке находился, показывал, как обслуживать дизеля, как смазку подавать на валы, чтобы всё работало как надо, когда меня по переговорному устройству попросили подняться на мостик. От усталости уже голова кружилась, но не от голода — два командира, назначенных на кухню, интендант и снабженец, наделали бутербродов и даже что-то там готовили на плите, и я успел перехватить два бутерброда и попить воды. Когда я поднялся на мостик, Гордеев сообщил:

— В той стороне проблеск был, а потом парни рассмотрели силуэт.

— Может, наши? Те, что с нами бежали.

— Не похоже, силуэт, говорят, невысокий, сглаженный. Сейчас его не видно, пропал.

— Ясно, субмарина. Только чья?

— Нас могли засечь?

— Не только могли, но наверняка и засекли, и сейчас подкрадываются под водой, готовясь к атаке.

Один из командиров громко сглотнул, а я наклонился в люк и сказал свободному пассажиру:

— Открой тот шкаф, там сигнальный прожектор со шнуром. Прожектор дай мне, а вилку воткни вон в то гнездо.

Тот не сразу, но выполнил всё, что я попросил. Воткнув держатель прожектора в гнездо на поручнях мостика, я уточнил у одного из командиров-наблюдателей:

— Где вы субмарину видели?

— Вон там, — показал тот рукой.