Особо писателистый писатель Эрнест Хемингуэй

«В мужчинах Хемингуэй особенно ценил героическую внешность. Нешуточную ярость вызывали в нем собственные отретушированные фотографии, на которых часто замазывали его шрам на лбу. История происхождения шрама, предмета необыкновенной гордости Хемингуэя, на протяжении всей жизни писателя менялась: шрам возникал то от ранения на войне, то в уличной потасовке, то в столкновении с быком. Уже после смерти Хемингуэя миф развеяла его сестра, рассказав, что шрам был получен не в окопах, а при неудачной попытке закрыть чердачное окно в парижской квартире.»

«Хемингуэй всегда имел при себе оружие.»

«Хемингуэй был убежден, что настоящий мужчина должен начинать пить в двенадцать лет. Сам он, по его словам, пить начал в пятнадцать, но собственных детей решил познакомить с тяготами мужской жизни пораньше.»

В общем, был он крупный, шумный, лживый, хвастливый, хамоватый жлоб, корчивший из себя всепобеждающего «альфа-самца». До раннего маразма дотянул, надо думать, из-за того, что нападал только на слабых и с численным перевесом на своей стороне. Впрочем, хватает дамочек, в глазах которых жлобское поведение — тот ещё покорительный блеск, если у «первого парня на деревне» вдобавок имеются слава и деньги.

* * *

Герхард Хесс о том же самом («Кем был Эрнест Хемингуэй»):

«Алкоголизм, жестокость, тяга к насилию, необузданная сексуальность и депрессии были постоянными спутниками Хемингуэя на протяжении всей его жизни. Его литературное наследие характеризуется сухими, равнодушными описаниями жестокости и преступлений, совершенных любимыми автором типами пьяниц, невротиков, нимфоманок, наркоманов, гомосексуалистов и других странных в сексуальном отношении персонажей. Это был именно тот мир, в котором дух Хемингуэя вращался всю его жизнь.»

«Чтобы как можно ближе испытать беспощадность войны, но сначала без особого риска, Хемингуэй в молодости добровольно отправился санитаром на войну против немцев, которую вероломные итальянцы спровоцировали в 1914 году из-за своего жадного желания захватить земли Тироля. За время его короткого участия в боях в конце войны при итальянской пехоте Хемингуэю, кажется, удалось – согласно его собственному высказыванию – „санитару“, убить несколько немецких солдат.»

«Убийство животного и человека оставалось большой психотической страстью Хемингуэя.»