Особо сложные дела

Если как-то еще можно было мириться с Василием на работе, то в быту он стал совершенно несносным человеком. Пьяный, он придирался к жене, ругался и даже дрался. То, что он рассказал об экспериментах с «Чернышом», — это дела уже минувших дней, когда жена еще надеялась спасти близкого ей человека, но у нее из этого благого намерения ничего не вышло. Не помог ей и Иван. Он тоже тяжко воспринял трагическую гибель родителей. Пришел в отдел кадров управления милиции города и попросил взять его на работу рядовым милиционером. Он, квалифицированный рабочий, решил покинуть завод и посвятить свою дальнейшую жизнь борьбе против язв, которые еще мешают нашим людям жить и работать нормально. Нет, не мстить он будет за отца. Тому, кому хотел бы отомстить, мстить поздно — преступник получил свое. Иван в своей новой работе будет добиваться другого: чутко и заботливо охранять жизнь и здоровье, труд и отдых советского человека.

Антипов-младший отлично нес сложную и напряженную службу постового. Он получил уже несколько благодарностей и звание сержанта милиции, среди товарищей слыл чутким и находчивым человеком, с ним часто советовались и по работе и даже по личным делам, всегда находя поддержку. Не поэтому ли ему было вдвойне обидно за домашние нелады? Василий почти не считался с младшим братом и к его новой работе относился по меньшей мере иронически Иван долго бился с пороком брата; Василий давал слово, но оставался верен себе. Тогда Иван с болью в сердце махнул на брата рукой…

Вернемся к Василию. С трудом передвигая ноги, он подошел к двери, открыл ее своим ключом и, важно войдя в квартиру, напыщенно сказал:

— Уважаемые граждане: супруга Ира, брат Иван и кот «Черныш»! Сегодня я — не я, сегодня перед вами… Вы понятия не имеете, кто сейчас перед вами, нет, не имеете…

В квартире спали, кот притаился в ванной комнате…

— «Василь Ванч — золотые руки» и «Антон Ванч — золотое сердце» — здорово получается, лучше не сказать… Капитан первого ранга и рабочий — друзья, пьют, едят вместе, а скоро, словно настоящие братья, спать будут вместе, под одной крышей, да, будут… Ира! Иван! «Черныш»! Айда ко мне! Сегодня, я объявляю вам амнистию, хотя своему другу и обещал истребить тебя, «Черныш»… Он не любит черных котов… Ну и пусть его!

Ирина, накинув халат, вышла в коридор, где куролесил супруг, мягко попросила его лечь спать — уже поздно. Василий с гордостью рассказал ей о новом своем знакомстве. На этот раз ему повезло, весь вечер пил почти целиком на чужой счет. И не просто нагло примазался — большой человек влюбился в него, так прямо и сказал об этом: пей, ешь, сколько душа примет, а деньги… Фи, ерунда! А как рассуждает!.. Давай, говорит, дорогой, философствовать… И пошли, пошли! Капитан первого ранга — пять слов; он, Василий Иванович, — десять; капитан — двадцать, он — сорок… Дело дошло до «американки», пари есть такое. Правда, тут он, Василий, сплоховал, малость перехватил, язык подвел. Ничего, ничего, беда не велика, в следующий раз всё будет как надо…

Ирина еще раз попросила мужа лечь спать, притворно похвалив ею за удачное знакомство. Василий пообещал уважить жену при условии, если она сейчас же, не сходя с места, даст слово принять по всем правилам русского гостеприимства нового его друга. Это будет великая честь для всех их, в том числе и для «Ваньки-сухаря», который и не подозревает, какое счастье привалило в их дом…

Ирина пообещала исполнить просьбу мужа. Очень хорошо, что на этот раз не буйствует. Может быть, он в самом деле напал на приличного человека и тот благотворно повлиял на него. Что ж, такого человека она не прочь принять в своем доме… До чего же она исстрадалась, и что бы она ни отдала, лишь бы спасти мужа, вернуть его к прежней жизни!

4

Что, собственно, произошло с Василием? Заурядная встреча в пивной с каким-то отставным военным, какой-то пьяный разговор, которого он как следует и не запомнил, но Василия не узнать, словно его подменили. Не понимают его теперешнего поведения ни жена, ни брат, ни товарищи по работе, ни собутыльники по пивной, куда он продолжает заходить через день-два неизвестно зачем: он совершенно перестал пить водку. В пивной он занимал всё тот же угловой, с серой мраморной крышкой столик, брал пол-литровую кружку пива и, как сыч, мрачно сидел над нею весь вечер. Если к нему кто и подсаживался, он был нелюбезен и неразговорчив. В цехе тоже вел себя замкнуто, заметно, однако, улучшив качество работы. Дома же был теперь образцовым семьянином, словно хотел восполнить то, что упустил в дни пьяного угара. Ирина проявляла к мужу подчеркнутую заботу, не зная, как угодить ему, чтобы закрепить его выздоровление от страшного, всё опустошающего недуга. Иван и Ирина как бы по молчаливому сговору не напоминали Василию о его недавнем прошлом, боялись они говорить об этом даже между собой: пусть проклятое зло тихо канет в вечность.