Особое мнение

– О’кей, ребята, – заговорил он в микрофон на лацкане пиджака, – сейчас, прямо сию минуту, наши соседи малость порадуют всех нас, продемонстрировав кой-какие таланты. Как можно убедиться, заглянув в программки, первым перед нами выступит замечательный дуэт братьев Дункан. Непревзойденные мастера игры на классических джагах исполнят для нас попурри из песенок Баха и Генделя, да таких, что ноги наверняка сами пойдут в пляс!

На этом Клюгман умолк и лучезарно, с хитрецой улыбнулся братьям, будто спрашивая: «Ну? Здорово, а? Как вам этакий конферанс?»

Но Эл, не обращая на него внимания, повозился с пультом, задумчиво оглядел публику, поднял с коленей джаг, переглянулся с Иэном и притопнул ногой. Попурри открывала «Маленькая фуга соль минор» Баха. Стоило Элу дунуть в горлышко, джаг запел, загудел, наполняя зал игривой, живой мелодией.

«Бум, бум, бум. Бум-бум, бум-бум, бум де бум. Де бум. Де бум де де-де бум», – выводил Эл, раздувая побагровевшие щеки.

Тем временем папула прошелся по сцене, с глуповатой, забавной неловкостью сполз в зал, к ногам сидящих в первых рядах, и принялся за работу.

Вывешенное на коммунальной доске объявлений при входе в кафетерий «Авраама Линкольна» сообщение о том, что братья Дункан отобраны охотником за талантами для выступления в Белом доме, поразило Эдгара Стоуна в самое сердце. Вновь и вновь перечитывая анонс, Стоун не верил глазам. Как, как этот нервный, застенчивый коротышка ухитрился первым за всю историю комплекса удостоиться приглашения на самый верх?

«Нет, как угодно, а без жульничества тут не обошлось, – решил Стоун. – Я пособил ему справиться с политическими проверочными работами… а еще кто-то взял на себя труд слегка подправить его показатели по части таланта».

Сам он тоже присутствовал на концерте, слышал все собственными ушами, и… дуэт братьев Дункан, «непревзойденных мастеров игры на классических джагах», оказался вовсе не настолько хорош. Да, стоит отдать им должное, играли они неплохо, однако Стоун нутром чуял: дело нечисто.

В сердце кипела злость, сожаление о подделке результатов Дункана.

«Это же я вывел его на дорогу к успеху, – сообразил Стоун. – Я спас его, я открыл ему путь в Белый дом! Неудивительно, что Дункан с позором завалил политическую контрольную. Занят был, репетировал – где уж тут найти время на обыденные банальности, в которых, хочешь не хочешь, всю жизнь приходится разбираться нам, простым смертным! Хорошо, однако ж, живется великим артистам! – с горечью думал он. – Ты исключение, тебе законы не писаны, что хочешь, то и твори! Да, ловко, ловко он меня одурачил…»

Быстрым шагом миновав холл второго этажа, Стоун подошел к кабинету капеллана, позвонил, и дверь распахнулась. Капеллан комплекса, устало морща лоб, сидел за столом, по уши заваленный работой.

– Э-э… отче, – заговорил Стоун, – мне бы исповедаться. Найдется у вас пара минут? Дело срочное… совесть, понимаете, мучает, грехи покоя не дают.

Патрик Дойл потер лоб и кивнул, приглашая его войти.

– Фу-ты ну-ты, не дождик, так ливень! С утра уже десять жильцов приходило – каждому покаятрон подавай… Валяйте, – проворчал он, кивнув в сторону ниши с покаятроном. – Усаживайтесь, подключайтесь. Послушаю вас, пока эти формы четыре-десять, из Бойсе присланные, заполняю.

Кипя от негодования, кое-как справляясь с дрожью рук, Стоун прилепил к вискам электроды покаятрона, взял микрофон и принялся исповедоваться. Стоило ему раскрыть рот, катушки с пленкой на лицевой панели аппарата пришли в движение.

– Подстегиваемый ложным состраданием, – заговорил он, – я нарушил устав комплекса. Однако тревожит меня не столько само нарушение, сколько лежащие в его основе мотивы: поступок мой продиктован всего-навсего напрасной симпатией к соседям. Этот субъект, мистер Дункан, живущий в соседней квартире, из рук вон плохо справился с последней контрольной работой по релполу, а я, предвидя его выдворение из стен «Авраама Линкольна», подсознательно представил на его месте себя. Примерил роль неудачника – потерпевшего жизненный крах, изгнанного из комплекса – на себя самого и потому подделал результаты его работы, довел счет до приемлемой суммы баллов. Очевидно, мистеру Дункану необходимо заново выполнить контрольную работу по релполу, а результаты той, которую проверял я, аннулировать.

Умолкнув, он устремил взгляд на капеллана, однако тот не повел даже ухом.

«Ну, ничего. Теперь-то с Иэном Дугласом и его классическим джагом разберутся как следует», – мысленно успокоил себя Стоун.

Тем временем проанализировавший его исповедь покаятрон выплюнул в лоток перфокарту. Устало поднявшись на ноги, Дойл подхватил ее, внимательно изучил результаты и перевел взгляд на Стоуна.

– Мистер Стоун, – объявил он, – здесь сказано, что ваша исповедь не является таковой. Иными словами, вы не были до конца откровенны. Выкладывайте начистоту, что у вас на уме? Останьтесь на месте и исповедуйтесь заново: вы недостаточно углубились в суть дела, не дотянулись до подлинного материала. Мой вам совет: начните с признания, что ограничились недомолвками намеренно. Целенаправленно.