Особое мнение

Душераздирающе зевнув, Салли запахнула халат на груди, включила торшер и рухнула в кресло.

– Чем могу вам помочь… в столь поздний час?

С этими словами она, долговязая тощая девчонка тринадцати лет, с желтоватыми, цвета кукурузной мочалки, волосами и густой россыпью веснушек на щеках, рассеянно куснула ноготь большого пальца и снова зевнула во весь рот. Тим уселся напротив. Ради его забавы Салли оживила пару перчаток, лежавших на столике у стены. Глядя, как перчатки слепо, помахивая пальцами на ходу, шагают к краю столика и осторожно спускаются на пол, мальчик залился восторженным смехом.

– Прекрасно, – похвалил ее Курт. – Растешь на глазах. Я бы и не подумал, что ты уроки прогуливаешь.

Салли пожала плечами:

– Мистер Перселл, здесь, в Школе, меня ничему не научат. Сами знаете, я ведь лучшая среди пси с талантом оживлять неживое. Мне просто позволяют работать самой, а еще я обучаю кое-чему кучку ребятишек – пока молчунов, но возможно, с будущим. По-моему, из двоих-троих что-нибудь да выйдет, главное – практика, а мне самой… меня Школа может разве что поддержать. Ну, понимаете: психология всякая, куча витаминов, свежий воздух. Учить меня им нечему.

– В Школе тебе дадут понять, как много ты значишь, – возразил Курт. Все это он, разумеется, предвидел заранее и последние полчаса перебирал, отбрасывал один за другим возможные варианты продолжения, пока наконец не остановился на этом. – Вот, например, я приехал повидаться с Жир-Башкой. Для этого пришлось поднять с постели тебя. Знаешь, почему?

– Еще бы, – подтвердила Салли. – Вы же боитесь его, а Жир-Башка боится меня, потому вам и нужно, чтобы я вас проводила. Ладно, идемте.

Оставленные в покое перчатки безжизненно замерли посреди комнаты, а Салли пружинисто поднялась на ноги.

С Жир-Башкой Курт встречался далеко не впервые, однако привыкнуть к подобным встречам так и не смог. Охваченный благоговейным ужасом, пораженный до глубины души, он – несмотря на то что предвидел все это – молча остановился на открытом пространстве перед помостом, подняв взгляд вверх.

– Да, жира в нем – дай боже, – с равнодушной деловитостью заметила Салли. – Если не похудеет, долго не проживет.

Обмякший, расплывшийся, точно бесформенная глыба тошнотворно-серого пудинга, Жир-Башка покоился в необъятном кресле, сооруженном специально для него умельцами из Технического департамента. Ну и картина… Глаза полуприкрыты, мясистые руки безвольно опущены вдоль туловища, бессчетные складки жира квашней свисают с сиденья и подлокотников кресла, яйцевидный череп облеплен прядками влажных, спутанных, будто подгнившие водоросли, волос, зубы черны от кариеса… ногти – и те утонули в кончиках пальцев, не уступающих толщиной сарделькам!

Узнав Курта с Салли, чудовищно разжиревший обитатель зала тускло блеснул бусинками иссиня-серых глаз, однако даже не шевельнулся.

– Отдыхает, – пояснила Салли. – Поел только что.

– Хелло, – окликнул толстяка Курт.

Валики пухлых розоватых губ дрогнули, и из горла толстяка вырвался глухой нечленораздельный рык.

– Ишь, недоволен, что потревожили его среди ночи, – зевнув, прокомментировала Салли. – Хотя тут я, пожалуй, его понимаю.

Обойдя зал, она ради забавы принялась оживлять светильники на стене. Намертво вплавленные в пластик светильники один за другим встрепенулись, забились в тщетных попытках высвободиться.

– Вы извините, конечно, мистер Перселл, но, по-моему, глупо все это. Телепаты не дают шпионам терран проникать сюда, к нам, а ваша затея, выходит, нацелена против них? Выходит, вы помогаете Терре, так ведь? Останемся мы без Корпуса, и кто тогда будет следить за…

– Терран к нам не пускаю я! – залопотал Жир-Башка. – Моя стена все, все назад отшвырнет!

– Ракеты, конечно, отшвырнет, – согласилась Салли, – но со шпионами ты не справишься. Терранский шпион хоть сию минуту сюда может явиться, а ты и не поймешь. Потому что ты – просто тупая, здоровая куча сала.

Ее описание нисколько не грешило против истины, однако на необъятной груде жира в огромном кресле держалась вся оборона Колонии. Самый одаренный из пси, Жир-Башка был и ядром сепаратистского движения… и в то же время наглядным, живым символом главной его проблемы.

Обладатель паракинетического дара почти безграничной мощи, умом Жир-Башка не превосходил трехлетнего идиота, а точнее, саванта, идиота с «островком гениальности» в голове. Увы, баснословная мощь не расширила – поглотила, иссушила, свела на нет его личность. Сопутствуй его животным влечениям и страхам хоть какая-то хитрость, он мог бы подмять под себя всю Колонию много лет назад… однако беспомощный, анемичный, ввергнутый в мрачную покорность ужасом перед Салли, не смел отступить от указаний Колониального Самоуправления ни на шаг.

С трудом приняв некое подобие сидячего положения, Жир-Башка звучно рыгнул и рассеянно вытер подбородок ладонью.

– Уф… целого поросенка слопал, – похвастал он. – Даже двух, если честно. Прямо здесь, у себя, недавно совсем. А захочу, еще сколько угодно добуду.