Особое назначение (сборник)

Когда работала в школе, то, как говорят, "лепила характеры", здесь же, в детской комнате милиции, характеры меняли - искореняли изъяны воспитания. И бороться приходилось с такими изъянами не только у подростков, но что еще труднее - у взрослых, их родителей.

Это была крайняя мера - лишение родительских прав. И на этом она настаивала после долгих раздумий и обсуждений на совете общественности.

Узнав, что дело передано в суд, родители Коли притихли. В доме тишина, мир, повышенное внимание к ребенку. Он уже не лишний. И мальчишка потянулся к ласке, как чахлое растение к солнцу. В доме появились деньги, которых давно уже не было, - раньше все уносили выпивки. Новые ботинки жали ноги, но Коля шел в школу в праздничном настроении. По вечерам отец подсаживался к столу и листал учебник - что там задано? Из кухни доносился запах домашней пищи. Все быстро нормализовалось, и уже стали забывать о злополучной повестке, когда накануне суда снова появилась Валентина Георгиевна. Ее встретили настороженно. Все эти дни они жили на грани "или - или". И уже видя счастливое лицо Коли, Валентина Георгиевна задумалась: какую позицию занять на суде.

Ей очень хотелось верить им, но было и "но". Надолго ли их хватит? Лишение родительских прав могло круто изменить их жизнь - общественное мнение, с которым приходилось считаться, отцовские и материнские чувства их тоже так просто не сбросишь, они уже дали знать о себе перед лицом выбора... Отступить, поверить им?

В ее работе такие случаи встречаются нечасто, и решение не извлечешь из опыта, но и без веры в людей тоже нельзя.

Разговор затянулся до глубокой ночи и, что показалось странным Валентине Георгиевне, - родители Коли и не подозревали о том, что им предстоит рано или поздно держать ответ за свои поступки перед обществом.

- Ну кому какое дело... - храбрилась мать.

- Если бы знали, да разве бы... - понуро отвечал отец.

Она приняла незамедлительное решение. На другой день договорилась с отделом народного образования провести в городском доме культуры родительскую конференцию "Отцы и дети", на которой выступила с беседой "Безнадзорность детей порождает преступление".

Возвращалась тихой, уже засыпающей, улицей. Гулко раздавались быстрые шаги за спиной, ее догоняли. Валентина Георгиевна остановилась, подождала. Это был отец Коли.

- Понимаете, не мог я там к вам подойти. А поговорить надо... задумался я серьезно о судьбе Кольки, виноват я перед ним. Бесхарактерность... а она от чего? От водки... Попустительство тоже. А что он чувствовал от нас... Вот, понимаете, Валентина Георгиевна, худо нам будет без сына; наказывайте по всей строгости, что заслужили, а Кольку оставьте при нас.

Долг службы... Она с ним хорошо знакома с детства, ее отец всю жизнь посвятил охране общественного порядка. Но вместе с ним она еще впитывала и другой долг - долг человека перед человеком.

Природа состоит из противоположностей - зима и лето, день и ночь, молодость и старость, добро и зло... Одно переходит в другое. И зло может перейти в добро.

И не всегда все можно разложить по полочкам - вот это - черное, а это белое, не признавая светотеней.

Ее могли упрекнуть в излишней доверчивости, когда вместо крутых мер были уговоры, убеждения, она выискивала в человеке хорошее и делала на это ставку, отбрасывая словно наносное плохое. Это был ее метод работы. В нем не было ничего, в общем-то, нового, многие воспитатели "трудных подростков" поступали именно так, но, избрав этот путь, она никогда уже не отступала от него.

Душевный мир подростка глубок и не всегда понятен, и нет рецептов каждый отдельный случай требует своего подхода.

И когда однажды Витька подвел ее - легче всего было смотреть на него осуждающим взглядом, но она не отошла от самой себя, не сорвалась, начала разговор с ним, как будто бы ничего не произошло. Отпустила его, до конца веря, что это последнее приземление перед взлетом.

Он пришел на другой день, несмело подошел к столу, сел напротив и стал терпеливо ждать, когда она закончит телефонный разговор. И для него и для нее это были бесконечные минуты, а когда она положила трубку и долгим тревожным взглядом посмотрела ему в глаза, он еще больше окреп в уверенности, что только правдой можно вернуть доверие.

На ее столе стоит стакан для карандашей, сделанный Витькиными руками, но его она получила потом, вместе с благодарностью его и матери, а пока предстоял еще долгий путь непрестанного внимания, становления, шефства...

Вспоминается Леня К. Даже не то слово - вспоминается. Он настолько прочно был связан с детской комнатой милиции, где изо дня в день помнили о нем, что теперь, когда определили его в спецучилище, почувствовали пустоту, словно исчез близкий человек.

"Педагогически запущен" - так о нем было написано в личном деле, когда Леня первый раз появился в детской комнате милиции. Нет нужды расшифровывать эту лаконичную запись, хотя за ней скрываются такие поступки, что от него отказались учителя.