Особое задание

Вскоре лицо Сюй Яо-мина прояснилось, и враждебность в глазах погасла. В это время накрыли стол, и хозяин гостеприимно пригласил У Чжи пообедать с ним. У Чжи не стал отказываться, и они продолжали свою беседу за столом.

— Скажите, господин Сюй, а вы куда путь держите? — спросил У Чжи к концу обеда.

— В Бэйба.

«Передовые дозоры 4-й армии мне следует искать в районе деревень Бэйба и Пинсиба, — прикинул У Чжи, — пожалуй, безопаснее будет поехать с ним».

— Я также намереваюсь побывать в Бэйба, так что, если позволите, я составлю вам компанию!

Сюй Яо-мин охотно согласился, и после обеда, сев на лошадей, они во главе отряда отправились в путь.

При выезде из разрушенной деревни У Чжи увидел окровавленный труп студента. Отрубленная голова его была надета на сук дерева. У Чжи отвернулся и, глядя на багровеющую полоску заката, мысленно поклялся:

«Спи спокойно, дорогой товарищ! Ты отдал делу коммунизма свою жизнь, но я завершу то, чего не выполнил ты! Твой палач Сюй Яо-мин никуда от нас не денется, рано или поздно, но настанет день, когда ты будешь отомщен!»

В деревню Бэйба они прибыли уже в сумерки. Чувствовалось, что раньше это была довольно большая деревня, но сейчас от нее остались одни развалины. Она пострадала от огня еще больше, чем Сихэкоу. В деревне им навстречу попались несколько истощенных стариков и старух в рванье. Они еле дышали и говорили через силу.

По словам «командира роты» Чжана, здесь были тысячи могил, и даже трудно сказать, сколько людей в них погребено.

«В конце концов какое имеет значение, чьих это рук дело: Сычуаньской армии или этих молодцов — миньтуаней, мертвым беднякам от этого не легче…» — печально размышлял У Чжи. Его заинтересовал верзила Чжан. «Он глуп и, несмотря на свой свирепый вид, кажется, болтлив. Может быть, у него удастся узнать, где можно встретить передовые дозоры 4-й армии?»

Вечером У Чжи постарался устроиться на ночлег в одной комнате с Чжаном. После ужина он подарил «командиру роты» пачку первосортных ханьчжунских[16] сигарет. В горах курили все, что попадется, и настоящие сигареты в блестящей обертке из фольги были здесь большой редкостью. Чжан, подогнув под себя ноги, сидел на кане. Он осторожно держал сигарету между большим и указательным пальцами и курил ее медленно, как говорят, с чувством. Они беседовали при свете небольшой лампочки. Постепенно подойдя к интересовавшей его теме, У Чжи спросил, есть ли какие-нибудь известия о последних действиях Красной армии.

— Коммунистам не справиться с Сычуаньской армией, — сказал Чжан. — Их на днях разбили, и они сейчас удирают. Этим бродягам не на что надеяться, они уже никому не опасны. Да ты, наверно, слышал, что эти красные бандиты пьют человеческую кровь, а жены их в день тратят по нескольку цзиней[17] румян, белил и пудры!

У Чжи не стал рассеивать его заблуждения и только спросил:

— Куда же они удрали?

— В район Куншаньба. Горы Куншаньба — опасное место: там такие бездонные ущелья, что если бросить камень, то даже не слышно, когда он упадет на дно.

— Это какой район Куншаньба — тот, что к югу отсюда?

— Да, теперь это фронт, рубеж между коммунистами и Сычуаньской армией. Ты лучше здесь вблизи покрутись, нарисуй какую-нибудь карту и возвращайся обратно. А то пропадешь ни за грош!

Эти сведения не обрадовали У Чжи — приходилось изменять заранее намеченный маршрут. Как человек военный, он прекрасно понимал, что не так-то просто пересечь линию фронта, особенно если учесть, что он никого не знает в Сычуаньской армии и его могут вообще не пустить на передовую! Что же делать? Он с рассеянным видом слушал болтовню Чжана, которая уже не имела никакого отношения к военным делам.

Наконец У Чжи сказал:

— Время позднее, надо, пожалуй, спать!

Завернувшись в тощее, короткое одеяло, которое закрывало его лишь наполовину, и положив под голову корзинку и пистолет, он лежал, притворившись спящим.

Лишившись слушателя, Чжан погасил лампу и также лег. Не прошло и минуты, как он захрапел.

У Чжи не спалось. Он долго ворочался с боку на бок — допекали какие-то насекомые. Он не выдержал, вскочил с постели и зажег лампу. Взглянув на одеяло, У Чжи вздрогнул: оно все было покрыто блохами. Ложиться снова не имело смысла, он сел на кан, обулся и стал медленно ходить по комнате.

Всю ночь сквозь дыру в оконной бумаге проникал холодный ветер и непрерывно шелестел рваными краями бумаги. Вскоре исчезла луна, и наступила кромешная тьма.

Походив по комнате, У Чжи достал карту, положил ее перед мерцающей лампой и стал внимательно рассматривать. Лампа горела совсем тускло — кончался керосин, и ему приходилось почти водить носом по бумаге, чтобы увидеть на карте обозначения.

Когда керосин в лампе кончился, карта уже была убрана, и он от усталости и изнеможения спокойно вытянулся на кане, не чувствуя укусов блох. Сон наступил сразу, и его спокойное дыхание потонуло в мощном храпе Чжана.

Глава 4 ТРУДНЫЙ ПЕРЕХОД