Особое задание: Повести и рассказы

— Ну. лампы можно у фрицев достать, — подсказал Пимен Андреевич.

— Чем лампы, лучше целый передатчик, — вслух размышлял Хорошунов, осматривая разбитый приемник. — Только надо установить, где у них радиостанция. А точнее, где штаб.

— А этот куда? — глядя на рацию, словно на покойника, задал вопрос Ломакин и сам тут же ответил — В землю.

— А может, утром виднее будет. Что-нибудь придумаем, — чувствуя, что с этого момента прерывается связь отрядов с Большой землей и питая каплю надежды на то, что рация вдруг оживет, встрепенулся Ломакин.

Он плохо разбирался в такой тонкой технике и потому почти как на чудотворцев смотрел на людей, умеющих вызвать к жизни молчащий радиоприемник, негреющий утюг, погасший кинопроектор. Вся его жизнь прошла в степи, среди лошадей, овец и коров. Пробовал он сидеть в конторе, сочинять и подписывать бумаги, но не лежала к ним душа степняка. Его все время тянуло на простор. Так он стал заготовителем потребсоюза. Работая экспедитором, Пимен Андреевич большую часть времени проводил среди пастухов и чабанов. В свои шестьдесят лет он легко переносил кочевой образ жизни, переезжая из колхоза в колхоз на гнедом маштаке..

Завидовал старый партизан лишь тем друзьям, у кого росли сыновья. И потому, когда у Романовых родился Мишка, первым прибежал к однополчанину и, обнимая его, пробасил:

— Дозволь, Зиновий, быть крестным отцом Мишутки.

Зиновий Афиногенович удивленно вскинул тогда широкие брови, стрелки усов задвигались. Он равнодушно не мог даже слышать о крестинах от кого бы то ни было. А тут с поповскими ритуалами пристает к нему старый большевик, его бывший командир. Но Пимен Андреевич быстро уловил перемену в настроении счастливого отца и поспешил успокоить.

— Неужто думаешь, в церковь предлагаю нести? Чудак человек! По-своему, по-комму-нистически его окрестим: перевяжу пеленки красной лентой, вот и окрещу революционным знаменем.

И после, #огда Миша подрос, Ломакин, заезжая к ним на час-другой, первым делом подхватывал крестника, усаживал его впереди себя и, дав шпоры лошади, вихрем мчался вдоль домов по улице Сербина и кричал, словно к живому, обращаясь к давно погибшему другу:

— Гляди, Нил, какого богатыря мы с Зиновием растим.

А когда Мише исполнилось шесть лет посадил его одного на коня и сказал, глядя на перепуганную Анну Максимовну:

— Гордись казаком, Анка!..

Уйдя мыслями в довоенные, теперь, казалось, бесконечно далекие годы, Ломакин поймал себя на том, что думает о Мише Романове неспроста. Пришло его время уйти в первую разведку. А может, будет она для него и последней. Да нет, не хочется думать об этом. Миша вроде их, тех, кого на мякине не проведешь. Смышленый, находчивый, ловкий. Надо.

«Вот чуть развиднеется, и пошлю. Другого выхода нет. Рация разбита. Трое тяжело ранены. Их необходимо оставить у надежных людей. А в конесовхозе явка. Конечно, за три месяца оккупации всякое могло произойти. Но связной— человек вроде осторожный, малозаметный».

Подрагивая от холода, Миша вышел из балки на дорогу, дождавшись, когда по ней двинулись беженцы. На полуоборванного мальчика никто не обратил внимания. Мало ли зачем мальчишки отлучаются в кусты.

— Тетя, вы откуда? — осторожно спросил Миша пожилую женщину, несущую тощий мешок за спиной.

— Теперь из Ремонтной, — устало сказала женщина. — А сама-то я из Сталинграда… Как он занял Дар-гору, так выселил нас… Кого на Калач погнал, кого на Украину, а я сказала, что у меня в Киселевке сестра живет… Эшелоном нас довезли до Ремонтной, а теперь приказано пешком идти.

— Ну как там, в Сталинграде?

— Плохо там, — простонала женщина.

— Взяли его немцы?

— Когда нас угоняли, то в городе еще стреляли… А теперь не знаю. — Она оглянулась по сторонам и шепотом добавила — Видно, наши держатся. Сама на вагонах с пушками прочитала: на Сталинград… А ты как сюда попал? — в свою очередь полюбопытствовала женщина.

— Я из Котельниково иду в совхоз. Тут у меня тетка и дядька были…

«Значит, фашисты не взяли Сталинград, — ликовал Миша, услышав, что туда идут эшелоны с орудиями. — Если бы взяли, зачем же везти пушки?».

Больше двух месяцев идут бои в городе. Как и чем помочь Красной Армии? Первая же крупная операция сорвалась. И что скажет связной в совхозе, если Миша его найдет?

Возле крайней хаты поселка Миша незаметно отделился от толпы и перелез через низкий ивовый плетень.

Во дворе чувствовалось запустение. Ворота сараев распахнуты настежь, солома с крыш сорвана, перила крыльца покосились. Казалось, тут никто не живет. А может, в хате расположились немцы или румыны? Ну что ж, спрошу, где дядя Тарас.

Он подошел к двери, прислушался, оглянулся еще раз. Кроме собственного сердцебиения ничего не услышал. Страшно входить в такую жуткую тишину. Но надо. Его же ждут в овраге. Он нажал на щеколду, она звякнула так, точно кто-то ударил в набат. Миша снова повернул голову вправо, влево. Тишина. Лишь на улице поскрипывают подводы, изнуренные бедой, плетутся беженцы, коротко и зло кричат на них полицаи.