Особое задание. Записки разведчика. Прыжок в ночь

Подпустив их метров на сорок, мы ударили из пулеметов, автоматов и бронебоек. Вот когда сослужил службу «дегтярь». Я опоражнивал диск за диском по наступающим цепям. Виктор тоже стрелял по ним из автомата, -забывая подавать мне диски. Я зло кричал на него: «Витька, змей, убью! Диски подавай!» Он испуганно оглядывался на мой крик. Хватал диск, торопливо передавал его мне, а сам опять припадал к автомату.

Не продвинувшись дальше ни на шаг, фашисты залегли. Многие так и не поднялись. Те, кому удалось убраться, больше не совались. У нас было ранено несколько человек, убитых - ни одного.

Ночью мы с Виктором восстановили разрушенную амбразуру, подправили стенки траншеи, примыкавшей к блиндажу. Виктор не меньше моего переживал гибель друзей. Дня два он что-то писал в школьной тетради, вынутой из вещмешка. На мой вопрос, что он пишет, отмалчивался.

Людей у нас становилось все меньше. Приходилось быть во всех ролях.

Послали нас, четверых (без Виктора), в разведку. Нужно было разузнать огневые точки врага в деревне по соседству. Отсюда фрицы вели минометный огонь по нашей передовой.

Вышли перед рассветом с проводником из разведгруппы. Вначале шли по просеке, затем свернули в сторону.

- Здесь минное поле, - предупреждал проводник. Недавно один из наших случайно зашел и подорвался на нем.

По лесу дошли до опушки. Между деревьев, метрах в двухстах, увидели крыши деревенских изб, где засел враг. Из трубы крайней к нам избы ветерком доносило печной дым. Запах печеного дразнил обоняние. Сглотнув слюну, я посмотрел на дым и на миг представил мать со сковородником у горящей печки и сковородку с пышной, подрумяненной лепешкой…

Треск автоматных очередей вернул меня в мир действительности. Я тоже дал очередь, целя в дымовую трубу. И пала казавшаяся сказочной тишина.

Фрицы не задержались с ответом. Они открыли огонь сразу из трех пулеметов и минометной батареи. Прекратив стрелять, наш проводник-разведчик делал на карте пометки. Постреляв еще некоторое время, мы начали отходить. Задание было выполнено.

От разрывов мин с грохотом и треском упала береза. Осколком тяжело ранило в грудь самого рослого разведчика. Вытащили его на тропинку. Она была неровной и узкой. Нести по ней раненого было невозможно.

Я отправился в деревню за волокушей. А на обратном пути угодили на то самое минное поле, о котором говорил проводник.

В это время шедший по другой тропинке десантник закричал мне:

- Куда прешь? Не видишь, здесь мины!

Бросило в жар, а потом в озноб. Рядом лежало тело погибшего ранее десантника - без ног. Вмиг понял все. Закрыв глаза, чтобы не видеть оторванных ног убитого, какое-то время отрешенно ждал взрыва. Потом открыл глаза и посмотрел под ноги. Возле самых ступней росли «кустики». Рукой можно было до них дотянуться. Теперь-то я видел, что они неживые.

Я ругал себя за поспешность, из-за которой вынужден стоять здесь, а там ждет, истекая кровью, раненый товарищ. До него всего несколько шагов, но каждый длиною в жизнь. Рядом со мной бесполезно стояла волокуша, а за ней, по нетронутой пороше, отчетливо выделялись следы моих ног. Обратно надо было идти только по своим следам! Сделал шаг, другой. Не выпуская из рук поводка, прошел по волокуше и, пятясь вместе с ней, сошел с минного поля.

Положив раненого на волокушу, довезли до медпункта. Военфельдшер бережно склонился над крылатником, разрезал ему рукав куртки и сделал в руку укол.

Раненый очнулся, оглядел всех затуманенным взглядом и тихо, но внятно произнес: «Все, отжил!» И, не проронив больше ни слова, умер.

Когда я возвращался к себе в траншею, у самого блиндажа треснул винтовочный выстрел, и разрывная

пуля снайпера впилась в снежный бруствер впереди меня, подняв фонтанчик снега. Я нырнул в блиндаж.

- Вот зверь, минуты не даст покоя, - выругался Виктор и дал длинную пулеметную очередь.

- Черт с ним, оставь его, когда-нибудь доберемся до него, - остановил я Виктора.

- Как разведка прошла?

- Плохо!

Я рассказал все, как было.

- Ну и разиня же ты! - только и сказал Виктор.-А, я-то от него сочувствия ожидал. - Я все удивляюсь, какой-то ты неубиваемый! Ни бомбы тебя не берут, ни пули, ни мины. Не сердись, извини меня…

- Чем философствовать, лучше за обедом сходил бы.

- Где твой котелок?

Я полез в вещмешок за котелком. Когда извлек его на свет, на моем лице появилась, видимо, очень кислая мина, так как Виктор тоже сморщился. Котелок в трех местах был пробит пулями. Рваные края дыр отсвечивали серебром. «Здорово прострочило».

- Миша, не тужи! Я тебе другой достану. У меня есть лишний, трофейный, на всякий случай припрятал.

Снайпер по-прежнему не давал нам покоя. Один десантник был им ранен в плечо, едва только приподнялся над траншеей. И на меня не раз глядело чёрное незрячее око винтовочного ствола снайпера, когда по вызову ком-роты или комбата приходилось идти на НП или КП. Но у меня был уже опыт в таких делах. Всей спиной и затылком, когда делал перебежку, ощущал я наведенный на меня ствол. И когда должен был уже грянуть роковой выстрел, я падал на дно траншеи. Вслед запоздало свистела пуля. Так было не однажды.