Особые отношения

— Вы — документы. Потом похлопал и меня:

— Вы тоже.

Мы протянули ему свои паспорта.

— Документы Красного Креста, — потребовал он.

Когда Тони начал с ходу сочинять какую-то нелепую историю о забытых дома документах, офицер вытаращил глаза и произнес одно слово, прозвучавшее как приговор: «Журналисты». После чего повернулся к своим солдатам и приказал:

— Следующим вертолетом отправить их в Могадишо.

В сопровождении вооруженных до зубов конвоиров мы вернулись в столицу. Я была совершенно уверена, что, как только мы приземлимся на военном аэродроме в пригороде Могадишо, нас схватят и отправят в камеру. Вместо этого один из солдат еще в вертолете спросил, есть ли у меня американские доллары.

— Может быть, — ответила я, а потом опасливо спросила, не подбросят ли они нас за десять баксов до отеля «Центральный».

— Платишь двадцать — мы везем.

Он даже сам сел за руль джипа, чтобы доставить нас на место. По дороге мы с Тони заговорили — в первый раз после того, как нас взяли под стражу.

— Мало что из этого можно выжать, правда? — сказала я.

— Уверен, мы с вами сумеем что-нибудь нацарапать.

Мы сняли два номера на одном этаже и договорились встретиться, когда напишем свои репортажи. Мы встретились через два часа. Вскоре после того, как я сбросила по электронной почте семьсот слов — о наводнении в долине реки Джуба, о телах, плавающих на воде, о хаосе и неорганизованности властей и о том, каково это, находиться в обстреливаемом вертолете Красного Креста, — в мою дверь постучали.

За дверью стоял Тони с бутылкой шотландского виски и двумя стаканами.

— О, жизнь налаживается, — сказала я. — Заходите.

Он оставался у меня до семи часов утра — мы решили выехать пораньше, чтобы успеть на утренний рейс в Каир. Когда я впервые увидела его в вертолете, я уже знала: мы неизбежно окажемся в постели, как только представится такая возможность. Таковы уж правила этой игры. Дело в том, что зарубежные корреспонденты крайне редко обзаводятся супругами или «любимыми» — и как-то так получается, что с подавляющим большинством людей, которые встречаются вам на пути, решительно не хочется провести в постели и десяти минут, не говоря уж о целой ночи.

— Но, когда я наутро проснулась рядом с Тони, в голову пришла неожиданная мысль: «А ведь он живет в том же городе, что и я». А это, в свою очередь, привело к еще более необычной для меня мысли: «…и я, пожалуй, не прочь еще раз его увидеть. Вообще-то, я бы не прочь встретиться с ним сегодня вечером».

Глава 2

Я никогда не считала себя сентиментальной. Напротив, я знала за собой определенную склонность и даже тягу к бегству от серьезных отношений — в этом меня обвинил семь лет назад мой бывший жених, когда я с ним порвала. Звали его Роберт Петтифорд. Он был юристом в Бостоне — умный, эрудированный, энергичный. И он действительно мне нравился. Проблема, однако, состояла в том, что моя работа нравилась мне не меньше.

— Ты постоянно убегаешь, — сказал он, когда я сообщила ему, что меня назначили корреспондентом «Бостон пост» в Токио.

— Это серьезное продвижение по службе, — ответила я.

— Ты говорила то же самое, когда тебя отправили в Вашингтон.

— То была командировка всего на шесть месяцев — и мы с тобой виделись каждые выходные.

— И все же это было бегство.

— Это был превосходный шанс. Как и поездка в Токио.

— Твой превосходный шанс — это я.

— Ты прав, — ответила я. — Это так. Но в ответ и я могу сказать то же о себе. Поэтому предлагаю: поедем в Токио вместе.

— Если я уеду, то не стану партнером в своей фирме, — сказал он.

— А если я останусь, то все равно не стану хорошей женой партнера.

— Если бы ты меня по-настоящему любила, ты бы осталась.

Я рассмеялась. И ответила:

— Значит, я, по-видимому, тебя не люблю.

Чем, в общем-то, и положила конец нашей двухлетней связи — потому что, если делаешь такое заявление, на продолжение рассчитывать трудно. Мне было жаль, что мы не «преуспели» (одно из любимых словечек Роберта) в наших отношениях, но я всегда понимала, что не гожусь на роль обывательницы, которую он мне уготовил. Смирись я с такой судьбой, и в моем паспорте только по праздникам появлялись бы редкие отметки о пересечении границы Бермудов и прочих курортов — ничто в сравнении с двадцатью страничками, заполненными всевозможными визами, которые я умудрилась нажить за последние годы. И уж точно я не ждала бы сейчас самолета из Аддис-Абебы до Каира и не вела бы непринужденную и приятную беседу с обаятельнейшим и циничнейшим бриттом после того, как провела с ним ночь…

— Так ты действительно никогда не была замужем? — спросил Тони, когда мы отстегнули ремни безопасности.

— Не делай вид, что удивлен, — ответила я, — я не так уж легко теряю голову.

— Буду иметь в виду.

— Зарубежные корреспонденты и замужество — редкое сочетание.

— Правда? Надо же, не замечал. Я засмеялась, потом спросила:

— А ты женат?

— Ты, должно быть, шутишь.

— И никогда не был близок к этому?

— Каждый однажды бывает к этому близок. И ты тоже.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что однажды это случается с каждым.

— По-моему, ты повторяешься.