Особые условия

Столовая располагалась в вагоне, очеиь похожем на железнодорожный. Только колеса у него были не стальные, а на шинах, за два года они полностью ушли в зыбкпй песок. От вагона к сараям тянулся щербатый частокол забора, рядом в беспорядке громоздились пустые ящики из-под тушенки, круп, макарон. Выкрашенный темно-зеленой, такой железнодорожной краской, этот вагон, его покатая ребристая крыша с вентиляционными грибками, тамбур со ступеньками, закругленные углы окон не раз наводили Панюшкина на мысль, что опять едет он в поезде еще на одну окраину страны, а состав лишь на минуту остановился у полустанка-вот-вот дернутся и поплывут вагоны. И снова понесутся мимо окон заснеженные сопки, раскаленные на солнце барханы, дюны, зеленые стены тайги, замелькают мосты, одинокие избы, замелькают неподвижные стрелочники с желтыми флажками - Панюшкина всегда почему-то трогали эти люди, стоящие вдоль дорог.

Но поезд стоял уже третий год, и Панюшкин зналэто его последняя остановка.

Столовая была пуста, только возле самого тамбура, на своем привычном месте в углу сидел Панюшкии. Напротив устроился Белоконь.

- Деточка ты моя, Николай Петрович, - скороговоркой частил следователь, вынимая из портфеля бланки протоколов, - прости меня, грешного, что подловил тебя в этом несуразном месте!

- Чего толковать... Уж подловил, - хмуро проокал Панюшкин.

- А что делать! Из-за этой Комиссии к тебе не подступишься. Вот выпусти тебя сейчас за дверь-они тут же, как воронье, налетят, а?

- Налетят. Как пить дать. Только вот что, деточка, - передразнил Панюшкин, - ты вот один собираешься допрашивать, а через час у меня начнется перекрестный допрос. Помилосердствуй! Давай просто потолкую.!, по свободе запишешь, что найдешь нужным, а я потом прочту и подпишу. А? Сжалься над стариком!

- Как же тебя замордовали... Ну, ладно. Нарушу процедуру. Учитывая оторванность, плохое сообщение и сложность климатических условий. Белоконь с сожалением посмотрел на разложенные бланки, сунул их в портфель. - Договорились. Хотя, Николай Петрович, должен признаться, что сам вид незаполненного протокола меня как бы... подстегивает. Сразу понимг-го, какие вопросы нужно задать, где поднажать, к чему вернуться во второй или в третий раз... Протокол-это произведение. Да! По нему оценивают мою работу, результаты, выводы, которые я предлагаю суду. Знаешь, есть у ме;:я слабинка-люблю допрашивать людей.

- Что-что? Как ты сказал? - Панюшкин даже припал грудью к столику.

- Касатик ты мой, Николай Петрович! Не надо ловить меня на слове. Не получится, старый я по этому делу. Вот сказал, что, дескать, людей допрашивать люблю, а сам жду, как мой друг, Николай Петрович, отзовется. Заметит-нет? Заметил. Усек. Покоробило его маленько.

- На приманку, значит, подцепил? Ладно, продолжим, - Панюшкин с интересом посмотрел в свежее лицо следователя.

- Так вот, - Белоконь потер ладони друг о дружку так яростно, будто хотел таким способом огонь получить, - для нашего брата, который хлеб зарабатывает, в пороках человеческих копаясь, допрос-одна из стадий производственного процесса. Кстати, моя любимая стадия. Есть еще оформление всевозможной документации, экспертизы, поиски, погони, хотя погоня - по линии уголовного розыска. Но допрос-это для души. Люблю потолковать со свежим человеком. Неважно, свидетель он, преступник, соучастник, жертва, укрыватель, недоноситель... Помыслить только, Белоконь даже голос понизил, - за каждым поступком стоит целая система ценностей, убеждений, взаимоотношений. И мне важно не только разобраться в происшествии, я хочу знать, почему человек сделал так, а не иначе, почему пошел на преступление, какие вехи отмечают его жизненный путь!

- Ядрена шишка! Да ты поэт!

- Погоди насмешничать! Дай сказать, а то забуду!

Что есть преступление? Часто преступление есть психологически, нравственно, духовно грубое стремление выразить себя. На преступление идет человек, который не в силах справиться со своими страстями, желаниями, мечтами, да-да, и мечтами! Случается, что голубая, розовая, невинная мечта толкает человека на самое страшное. У преступника искаженные представления о достоинстве, справедливости, о самом себе! Человек хочет вмешаться в жизнь, но не знает, как это сделать, а натура распирает, требует выхода! Но мы судим и того, кто совершает покушение на сволочь, избивает подлеца, оскорбляет склочника... О, как много на свете разных людей!

"Хлопотун, - подумал Панюшкин. - Но, кажется, любит свою работу. Это хорошо. Опасность может быть только в одном-если он дурак. Ужасно, когда дурак любит свою работу. Преданность делу дает ему неуязвимость, а дурацкая убежденность способна смести и растоптать все доводы разума. Но Белоконь не дурак".

- И с преступником удается поговорить по душам? -спросил Панюшкин, незаметно взглянув на часы.