Особые условия

Вы мне за мальчишку ответите! Ишь! Кончились времена! А то! Суконное рыло, да? Суконное?" Старик продолжал кричать, пока Жмакин, обхватив его поперек, не вынес в другую комнату. "Сиди! - крикнул он. - И не смей! Раньше надо было за мальчишкой смотреть! Схаменувся, дурень старый! - в волнении Жмакин переходил на украинский язык, находя в нем дополнительную возможность выразить то, что хотел. - БачГ Схаменувся!" Старик, не понимая его, ошарашенно затих. А тут еще у всех под ногами путался маленький и пьяный механик Ягунов, что-то советовал, доказывал, но его попросту отодвигали в сторону, когда он кричал слишком уж громко. Ягунов выбегал во двор, мгновенно возвращался. "Жмет! Ну дает, а?"-визжал он восторженно и требовал подтверждения у каждого, кто оказывался рядом. А потом, спрятавшись где-нибудь в темном углу, воровато оглядываясь, вынимал из кармана чекушку, молниеносно прикладывался к ней, тут же прятал бутылку и снова выбегал к людям. "То-то, я смотрю, что и зима - не зима! Теперь-зима! А что будетЬ-ужасался Ягунов, словно уже видел будущие беды. Он продолжал орать, когда Званцев, потеряв терпение, взял его за шиворот, отволок в кладовку и вбросил туда на тряпки, фуфайки, папки с бумагами, Ягунов послушно затих, подложил что-то под голову и сразу уснул, не забнв, однако, вытащить из кармана бутылочку, еще раз приложиться к ней и аккуратно поставить в уголок, чтобы не увидел утром случайный человек.

- Анатолий Евгеньевич! - крикнул Паиюшкин. - Зайдите сюда, пожалуйста!

Из-за служебной перегородки вышел маленький, морщинистый человечек с быстрыми движениями. Четко переставляя ноги, он подошел к столу, являя полную готовность выполнить все, что будет угодно начальству. Его брови замерли наизготовке в крайнем верхнем положении.

- Я слушаю вас, Николай Петрович, - сказал он деловито. И часто поморгал, словно прочистил глаза перед тем, как увидеть нечто важное.

- Видите ли, Анатолий Евгеньевич... - Панюшкин замялся, не зная, как продолжить. - Да вы садитесь, чего стоять навытяжку... Садитесь.

- Спасибо.

Анатолий Евгеньевич Кныш не осмелился сесть напротив. Он взял стул, стоявший поодаль, приставил сбоку да еще и сел боком - получилось скромно и уважительно.

- Что вы меня благодарите, - проворчал Панюшкин. - Здесь-то, в столовой, вы хозяин.

- Так-то оно так, - быстро подхватил Анатолий Евгеньевич, - но все-таки, знаете, когда тебе предлагают сесть, это всегда настраивает на хороший лад...

- Боюсь, это не тот случай.

- Нет-нет, Николай Петрович, не скажите* Вы должны согласиться, что далеко не всегда услышишь приглашение сесть, тем более от человека вашего масштаба.

Да-да, масштаба! - Анатолий Евгеньевич умолк, недовольно покосившись в сторону кухни, откуда донесся непочтительный женский смех. - Знаете, не могу не рассказать... Как-то был в Южном, кажется, в прошлом году... Хотя нет, в позапрошлом... Нет, все-таки в прошлом.

В позапрошлом со мной другая история произошла, я о ней обязательно вам расскажу... Что любопытно, за время пребывания в этой, так называемой столице островного края, Николай Петрович, вы не поверите, мне, человеку не первой молодости, а если между нами-то и не второй, ха-ха! мне ни разу не предложили сесть, представляете? Не пришлось встретиться с человеком, я имею в виду человека руководящего круга, который бы вот так непосредственно и в то же время, как бы это сказать... Ну, вы меня понимаете...

- Подождите ради бога! - воскликнул Панюшкин, задыхаясь в этом безостановочном потоке слов. - Подождите. Я о другом хочу сказать.

- Пожалуйста, всегда готов вас выслушать. - Анатолий Евгеньевич вытер губы, будто перед этим жевал что-то жирное. - Я как тот пионер, ведь здесь все мы в какой-то мере пионеры, первооткрыватели, первопроходцы! Так вот, я тоже, как говорится, всегда готов! Но пусть моя шутка, мой каламбур не покажется вам...

- Анатолий Евгеньевич, вы можете помолчать несколько минут? - серьезно осведомился Панюшкин.

- Молчу. Молчу, как рыба об лед. Молчу, как...

- Возможно, - прокричал Панюшкин, а убедившись, что Анатолий Евгеньевич замолчал, повторил уже тише, - возможно, мне следовало вам сказать раньше об этой неприятности в столовой.

- Николай Петрович, я заходил к вам! - Кныш молитвенно прижал руки к тому месту, где, по его представлениям, должно находиться сердце. - Не один раз я заходил к вам, но, к сожалению, вы были заняты. Эта Комиссия... Я просто не решился, полагая, что...

- Рабочие написали на вас жалобу. Вы должны признать, что вышло нехорошо, - Панюшкин некоторое время говорил одновременно с Кнышем и только последние слова произнес в тишине.

- Уже?! - искренне удивился Кныш. - Очень даже оперативно! В наше время, когда нам с вами приходится каждый день...